Книга Танец Грехов - Павел Калашников

Вдруг ребёнок, совсем опустошённым и грустным взглядом посмотрел на него. Протянул свою крохотную руку к нему. Мальчик спросил только одно:

— Ты теперь тоже... злой дракон?

Кровавые слёзы стали ему ответом.

Глава I. Птичка в клетке

1

Он пролежал всего несколько минут, однако кровь уже успела паутинкой сползти по бледной плитке.

— Как тебе, а? — осклабившись двумя целыми зубами, язвил лысый мальчишка. — Утю-тю, что такое?

Удар по зубам пришёлся больнее всего. Он даже не успел сплюнуть кровь, прежде чем его кровь раскрашивала уже другую часть пола.

— Считаешь, что мы питаемся помоями, а, Зверев? — радостно хрюкал огромный, будто бочка с пивом, парень. Он был небольшого роста, оттого ещё больше напоминал свинью.

От кого, от кого, но от Поросёнка Зверев точно не желал получать по морде.

Едва он успел схватить его ногу, как воздух буйной струёй вылетел из него. Затем почувствовал острую боль в рёбрах и слёзы проступили на его припухшем лице.

— Ну-ну, парни! — расхохотался третий, самый противный голос. — Наш дружок Витя, видать, совсем обожрался креветками да омарами, будьте немного благоразумнее…

Следующие три удара стали почти смертельными. Виктор Зверев кубарем прокатился по полу. Лицом и телом он чувствовал, как его пропитывают лужицы воды, вперемешку с собственной кровью.

Наглецы, видя сжимающегося и пыхтящего от боли сверстника, только назойливо хохотали. Не стоило ему так гордо и высокомерно насмехаться над порцией гречки с котлетой, которую выдавали сегодня на обеде. Пусть Зверев действительно привык к винам, сырам, морепродуктам и отменным стейкам, но сейчас его аристократические заскоки явно были лишними.

Он лежал, уже не понимая, что происходит. А тем временем жирный не торопясь подошёл к душевой кабинке, к которой отбросили Зверева, язвительно посмотрел на душ, а затем вновь на тело жертвы.

— Пацаны, мне тут идея пришла, — Поросёнок прикусил губу и начал расстёгивать ширинку, намереваясь помочиться.

— Ха-ха! Давай, устрой ему «золотой дождь», Порось!

Толстяк зло обернулся назад:

— Хватит меня так называть, я Кабан, а не Порось, яс…

Он почти начал исполнять своё дело, прежде чем жуткая боль сковала его причинное место. Мальчишка тихо взвыл, припав руками к поражённому месту и рухнул на колени.

Зверев с усладой смотрел, как у жирдяя наворачиваются слёзы.

— Ах ты сука! — после этих слов он успел ощутить только несколько крепких ударов, пришедшихся по голове и носу. Он не почувствовал, как ударился головой о плитку, не услышал и злого смеха.

Кафельная плитка ещё никогда не казалось ему такой мягкой.

2

— Зверев, сколько могу тебе объяснять, что вести себя надо проще?

Перед ним сидел высокий, рослый мужчина, весь облачённый в чёрное: китель, сапоги, перчатки — только лицо не укрывал такой же чёрный, как вороньи перья, капюшон. Глаза горели медным блеском.

Юноша почувствовал, как липкий страх скользит по его телу. Перед ним сидел сам Аарон, по прозвищу Акела — игумен одного из немногочисленных элитных отрядов, который вот уже не первый год руководит своими псами — так и он, и все остальные именовали людей в его специальном элитном отряде для охоты и устранения потусторонних сил. На вид мужчина был суховат, в меру стар, о чём свидетельствовали его пышные, с небольшими проседями, усы. Несмотря на это, тело его бугрилось мышцами. По слухам, Акела собственными руками прибил не одну сотню демонов среднего порядка: от адских кавалеров до рыцарей. Кто-то шептал, что ему удавалось на равных биться и с некоторыми принцами из Преисподней, многих из которых он уничтожил.

Поэтому, Зверев пугливо прятал взгляд и отмалчивался.

— Простите, уважаемый игумен Аарон, я готов понести наказания, — почти шёпотом произнёс Виктор, хотя думал, что говорит эти слова достаточно громко.

Мужчина положил одну ногу на другую, задумчиво взглянул на запятнавшийся красным кончик своего чёрного берца.

— Что, по-твоему, отличает нас, людей, от демонов или страхов? — как бы сам с собою говорил игумен. — Форма? Быть может, повадки? Биология?

Зверев молчал.

— А я тебе отвечу, новобранец, — вздохнул старый волк, пронзая ледяным, как сталь, взглядом душу Виктора. — Единственное, что нас с этими суками различает — это душа, дарованная Господом. И нам не стоит уподобляться этим монстрам из пучин Ада.

Вот же загнал, подумал про себя Виктор, но тут же со злостью прибил эту мысль. Как он вообще смеет даже в голове пререкаться с многоуважаемым игуменом Аароном?

Он вдруг почувствовал на своих плечах тяжёлую руку Акелы. Мужчина меланхолично потрепал усы и по-отечески посмотрел на Зверева.

— Виктор, я понимаю, что ты даже месяц здесь не прожил и тебе сложно. Но, послушай меня, забудь о своей прошлой жизни. В Святой Инквизиции, а уж тем более у нас, в «Зиме», нет места никаким дракам и ссорам между братьями. Ты должен принести извинения перед ними за своё гнусное поведение, а они сделают то же самое перед тобой. Вы не должны грызть друг друга, понимаешь?

Он неохотно кивнул, хотя и не хотел признавать отвратительную еду в отвратительной столовой чем-то большим, чем помоями. Но лёгкая улыбка старого волка подарила