Книга Кодекс боя - Александер Дарвин

вы переживете архивариуса. – Она улыбнулась, жестом предлагая на выбор набухшие, пульсирующие от спелости плоды.

Ближе к середине проулка, когда крики торговцев уже начали стихать, Мюррей остановился перед обшарпанной дубовой дверью. На выцветшем навесе проступало изображение желтоглазой летучей мыши с оскаленными зубами.

В «Летучей мыши» воняло пролитым пивом и потом. В заведении толпилась обычная публика – гривары и патроны работяг-грантов. Сюда же заглядывали мерки в надежде подхватить контракт на работу, сборщики – передохнуть после посевного сезона в степи, перепачканные землекопы с ближайших рудников.

Со стареньких лайтбордов «Обзора», висящих на дальней стене, слетал пронзительный голос комментатора:

– А теперь… прямой репортаж из столицы Эзо, с великолепного стадиона «Олбрайт»…

Единственное, что объединяло представителей разных родов, это поединки, демонстрируемые «Обзором». Хотя большинство живущих в Подземье считались гражданами Эзо, их предпочтения в большей степени определялись ставками, которые они делали.

Большинство посетителей «Летучей мыши» не отрывались от экранов. Некоторые с трудом сохраняли вертикальное положение в окружении пустых бутылок и едва не падали со стульев. Два покрытых коркой грязи гранта восклицали, когда Мюррей проталкивался между ними, направляясь к бару:

– У Фегара короткий рич! Нет, моего парня ему не одолеть!

– Ты что, приятель, нейро перебрал? Он завалил Самсона, а уж тот-то в десять раз круче этого!

Умом и сообразительностью гранты не отличались. Их выводили с прицелом на тяжелый физический труд и использовали в горнодобыче, транспортировке грузов, сборе урожая, расчистке и уборке территории. Хотя Мюррей частенько задавался вопросом, не питие ли их настоящий талант. Впрочем, сам он ничего против грантов не имел – они занимались своим делом и никому не мешали. Не лезли в жизнь гриваров. Не манипулировали и оставались в тени. В отличие от даймё.

Высокий, жилистый бармен с кожей цвета обсидиана полировал стойку. Левая сторона его лица провисла, лысина блестела от пота. Подойдя ближе, Мюррей поймал взгляд единственного видящего глаза.

– Самый лучший местный эль.

Мужчина налил кружку единственного имеющегося в наличии эля, и половина его лица растянулась в широкой ухмылке.

– Старина гривар, каким ветром занесло тебя в мое чудесное заведение в этот солнечный день в Глуби?

Сделав глоток, Мюррей смахнул с губ пену:

– Каждый год, Андерсон, одно и то же. Поваляться у горячих ключей, выгнать с потом все заботы. Заглянуть на недельку в «Дом куртизанок», да и назад – в Верхний мир, в особняк на Адар-Хиллз.

Андерсон усмехнулся и, перегнувшись через стойку, обменялся с Мюрреем крепким, запястье к запястью, рукопожатием.

– Рад тебя видеть, дружище. Хотя ты теперь еще уродливее, чем я помню с последней встречи.

– Да и ты тоже. – Мюррей скорчил гримасу. – Твоя рожа каждый раз напоминает мне, что ты всегда забывал прикрываться от хай-кика.

Андерсон ухмыльнулся и еще раз вытер стойку. Некоторое время мужчины молча смотрели на экран, показавший тысячи ликующих зрителей на трибунах и тут же переключившийся на сверкающий круг в центре арены.

Два застывших в боевой стойке гривара представляли Эзо и империю Кирот.

Мюррей допил эль и поставил кружку на стойку, жестом попросив Андерсона повторить.

В углу экрана появился список претензий, напоминая зрителям о том, что поставлено на кон в этом поединке. Запасы рубеллия в одном из спорных пограничных регионов между Эзо и Киротом, оценивающиеся в миллионы битов, тысячи рабочих мест и сервитут для живущих там мирных собирателей.

«Судьба народов в силе наших кулаков».

Схватка началась, и Мюррей наблюдал за ней спокойно, внимательно, с подобающим гривару уважением к состязанию. Не так, как нынешняя публика – свистящая, орущая, хлопающая и плюющаяся. Ни малейшего почтения к поединку.

Рыцарь Эзо первым атаковал киротийца, обрушив на него шквал панчей.

– Помнишь, да? – вздохнул Андерсон. – Пусть даже и такое случалось принимать, времена-то были хорошие.

– Предпочитаю не вспоминать. – Мюррей хлебнул эля.

– Знаю, дружище. Но я за воспоминания держусь. Кровь, пот и сломанные кости. Берешь парня в удушающий или валишь добрым кроссом. А потом лежишь, не спишь и думаешь: ну вот, ты сделал что-то важное, изменил ситуацию.

– Что, черт возьми, изменил? Какую такую ситуацию? Я никаких перемен не вижу. Наверху творится все то же самое дерьмо. – Мюррей принюхался. – И здесь все тот же запах: сырой, несвежий.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказал Андерсон. – Мы сражались во благо нации. За то, чтобы Эзо всегда оставался сверху.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, и это именно то, о чем постоянно твердят политики даймё. Благо нации. Каждый год одно и то же, и так все десять лет. Давай в Глубь – за свежим гриварским мясом.

– Так, по-твоему, скаутская программа не работает? – спросил Андерсон.

Мюррей приложился к кружке:

– Мы найдем еще одного Артемиса Халберда. Так постоянно вещает этот самодовольный подонок Каллен. Поставь его в круг, он и шагу не сделает, чтоб не споткнуться, но при этом командует в Цитадели целым крылом.

– Ты никогда не встречался с глазу на глаз с командором Олбрайтом…

– Да он трус! Как он может руководить? С тем же успехом даймё могли бы назначить в Командование кого-то из своих. Гривары рождаются, чтобы сражаться. Об этом говорят тысячелетия бридинга. Мы созданы не для того, чтобы обивать углы, приторговывая по мелочи, будто какие-нибудь барыги.

– Времена изменились, дружище. – Андерсон покачал головой. – Цитадель должна держаться, в противном случае Эзо отстанет. У Кирота скаутская программа действует уже два десятка лет. Говорят, даже бесайдийцы собираются развивать нечто в этом духе.

– Они знают, что здесь, внизу, только ошметки, – перебил его Мюррей. – Дети, у которых нет ни единого шанса. И даже если бы кто-то один пробился… Что получили мы с тобой? За все те годы, что прослужили вместе? За все те жертвы…

Разговор был оборван глухим стуком распахнувшейся двери. В бар вошли трое. Гривары.

Андерсон вздохнул и положил руку на плечо Мюррея:

– Не горячись.

У первого вдоль линии подбородка тянулась, поблескивая, ниточка пирсинга. Рядом с ней темнели нанесенные на скулы флюкс-тату. Два других – похоже, близнецы, с одинаковыми, заросшими седой щетиной лицами и похожими на цветную капусту ушами, – могли бы соперничать с Мюрреем по части плотности и веса.

Тип с татуировкой моментально поймал взгляд, брошенный Мюрреем от стойки бара.

– А! Уж не самый ли самый!

С удивительной легкостью и пугающей быстротой Мюррей сорвался с места и шагнул к незнакомцу.

– Берегись! – крикнул из-за стойки Андерсон.

Широкий, с замахом, удар сбоку должен был свалить Мюррея, но тот небрежно блокировал его плечом, присел, обхватил противника за колени и, резко выпрямившись, поднял и швырнул на ближайший столик. Обломки разлетелись во все стороны.

Мюррей моргнул.

Он по-прежнему сидел на табурете у стойки бара, а побежденный в его воображении гривар нависал над ним, ехидно ухмыляясь.

– Больше нечего сказать, а, старик? Даже представить себе не могу такую жизнь. Чтобы меня посылали сюда заниматься грязной работой. Каждый