Книга Эхо чужих желаний - Мейв Бинчи

попросила какую-то девочку оставить тетради в одном месте, а та все перепутала и случайно зашла туда, где жили монахини. Дэвид не уловил сути, потому что не знал, что никто никогда перед лицом любой угрозы не пойдет на половину монастыря, где обитают сестры. Все эти сведения не представляли для обоих особой важности, поэтому дети не утомляли друг друга. Жизнь в Каслбее обычно требовала от людей прикладывать немало усилий, так что разнообразие было приятным.

Когда они зашли в магазин, за прилавком никого не было. Клэр повесила пальто, отыскала банку с гвоздичными леденцами и отсчитала шесть штук в обмен на пенни. Прежде чем закрыть банку, она любезно предложила Дэвиду бесплатную конфету и взяла одну себе. Дэвид смотрел на девочку с завистью. Возможность забраться в лавке на стул, достать с полки сладости и угостить покупателя казалась ему настоящим подарком судьбы.

По дороге домой Дэвид вздыхал. Он хотел бы жить при магазине, как Клэр О’Брайен, с братьями и сестрами, чтобы ему разрешали выходить во двор и наливать в бидон молоко, когда доят коров, или собирать на продажу пучки морских водорослей для горячих ванн. Было скучно возвращаться к матери, которая постоянно твердила, что пора бы ему понимать, что к чему. Эта фраза раздражала Дэвида больше всего – особенно потому, что могла означать все, что угодно, и всякий раз – что-то новое. Однако сегодня вечером должна прийти мисс О’Хара, а заниматься с ней гораздо интереснее, чем в школе, как он неосторожно признался матери. Дэвид думал, что мать обрадуется, но та сказала, что мисс О’Хара хороша для сельской начальной школы, но не идет ни в какое сравнение с иезуитами, предоставляющими образование совершенно иного уровня.

Клэр тоже вздыхала. Она думала, что, должно быть, здорово вернуться в такой дом, как у Дэвида Пауэра, где стоят книжные шкафы, а в гостиной всегда горит камин, даже когда возле него никто не сидит. Вернуться туда, где не голосит радио и никто не шумит. Туда, где ты можешь часами делать домашнее задание и никто не войдет и не потребует подвинуться. Клэр запомнила интерьер, когда однажды ходила к доктору Пауэру накладывать швы. Она поранила ногу о ржавую деталь какого-то механизма. Чтобы отвлечь девочку, доктор попросил ее пересчитать тома энциклопедии на полке. Та поразилась, увидев столько книг для одной семьи, и забыла о швах, а доктор Пауэр потом сказал ее матери, что Клэр храбрая, как лев. Домой возвращались пешком, и Клэр опиралась на материнскую руку. Они остановились у церкви вознести молитву святой Анне за то, что в рану не попала инфекция. Мать благодарно склонилась перед гротом, а Клэр позволила себе помечтать о том, как прекрасно иметь большой тихий особняк, полный книг, а не сидеть друг у друга на голове из-за недостатка места – и вечно ничего не успевать из-за нехватки времени. Она опять подумала об этом сегодня вечером, когда Дэвид Пауэр уходил по улице в свое жилище – туда, где ковер был разостлан до самого окна, а не обрывался на расстоянии нескольких половиц, как это обычно бывает. Туда, где в камине горел огонь, а вокруг царили мир и покой. Мать Дэвида хлопотала на кухне, доктор Пауэр лечил людей, а мисс О’Хара приходила на дом и давала частные уроки, не отвлекаясь на других учеников. Что могло быть лучше? На миг Клэр пожалела, что не родилась сестрой Дэвида, но тут же почувствовала укол совести. Ведь это означало, что она готова отречься от мамы, папы, Томми, Неда, Бена и Джимми. Ах да, еще от Крисси. Но это уже не важно, от Крисси она была не прочь отречься в любой момент.

Затишье в магазине оказалось недолгим. Папа что-то красил на заднем дворе. Он вошел, держа руки перед собой, попросил достать бутылку уайт-спирита и открыть растворитель сию минуту. Зимой в Каслбее было до ужаса много малярных работ. Морской воздух срывал со стен краску, и дом выглядел обшарпанным, если его то и дело не подкрашивать. Следом вошла мама. Она ходила на почту и узнала ужасные новости: Крисси с друзьями забралась на крышу лавки мисс О’Флаэрти и просунула внутрь длинный пучок мокрых водорослей, чтобы напугать хозяйку. Несчастную женщину едва не довели до сердечного приступа. Мисс О’Флаэрти могла – боже нас всех сохрани – рухнуть замертво на полу собственной лавки, и тогда бы Крисси О’Брайен и ее замечательные друзья несли на душе грех убийства до самого Судного дня и даже после. Красную от злости Крисси притащили домой, поочередно держа за плечо, косу и ухо. Клэр подумала, что нагнать жути на противную мисс О’Флаэрти – идея хорошая. Женщина продавала тетради и прочие школьные принадлежности, но при этом ненавидела детвору. Крисси на редкость не повезло попасться маме на глаза. Клэр сочувственно улыбнулась сестре, но не встретила с ее стороны понимания.

– Хватит притворяться, что ты лучше всех! – закричала Крисси. – Гляньте, как она злорадствует. Примерная девочка Клэр! Глупая зануда Клэр!

За свою выходку Крисси получила подзатыльник и разозлилась еще больше.

– Да она же в восторге оттого, что кому-то влетело, – не унималась сестра. – Она сияет от счастья, когда унижают других.

– Ты сегодня без чая, Крисси О’Брайен, и это еще не все, – гневно сказала мама, и ее тонкий голосок сорвался на визг: – Марш в свою комнату, слышишь? Сейчас же!

Прогнав дерзкую Крисси с глаз долой, мама смочила тряпку в уайт-спирите, стерла большие пятна краски с рук мужа и вдруг заметила пальто Клэр, висящее на крючке.

– Это не магазин подержанных вещей, – сказала она. – Возьми пальто и повесь туда, где ему положено быть.

Несправедливость глубоко задела Клэр.

– Мы всегда оставляем там. Именно там ему и положено быть.

– Ты ее слышал? – Агнес умоляюще посмотрела на мужа и, не дожидаясь ответа, направилась к лестнице вслед за Крисси.

– Можешь не мучить маму и убрать одежду? – откликнулся папа. – Подари хоть минуту покоя, неужели я о многом прошу?

Клэр сняла пальто с крючка. Она не могла подняться в их общую с Крисси спальню – не хотела вступать в очередную перепалку и поэтому осталась бездельничать в лавке.

Папа выглядел усталым. Спорить с ним, опровергая ошибочное утверждение, что Клэр мучила маму, было бессмысленно. Он горбился и походил скорее на деда, чем на отца, серый с головы до пят. Его лицо, волосы и кардиган словно припорошило пеплом, только на руках белела краска. Клэр заметила, что со времени ее первого причастия три года назад папа ссутулился еще больше. Тогда он казался очень высоким, теперь нет. Лицо его