Книга Кладбище звездных кораблей - Александр Алексеевич Зиборов

Маугли. Всплыл в памяти малоизвестный факт: у автора этот персонаж — мужского рода, а переводчики изменили род на женский в связи с именем — Багира. Пантерами обычно называют леопардов чёрного цвета. Они числятся среди самых опасных хищных животных. Несомненно, и с Ахмедом следовало держать ухо востро. Тем более, что мы с ним едва знакомы, оказавшись практически в предельно схожих ситуациях, когда на кону оказались наши жизни…

Наверное, нужно поведать, как это случилось. А рассказывать придётся долго, слишком многое следует вам поведать…

Глава 1. «Космический львёнок»

С чего начать?

Пожалуй, начну с имени.

Представлюсь полностью — Елисей Андреевич Большаков.

Родился и жил я в земной космической столице — Самаре.

Наверное, тяга к звёздам была у меня врождённой. Ночами я мог подолгу глядеть в высь в чернильную темень неба на россыпь созвездий и временами меня охватывало сильнейшее чувство словно бы родства с ними. Порой просто трясло от этого, настолько они казались своими, близкими и желанными, словно заветные родимые края, которых меня лишили.

Уже будучи взрослым услышал про теорию, что люди пришли на Землю со звёзд, и память об этом осталась в наших генах. Эта теория не подтверждена по сей день.

С ранних лет, ещё подростком, я несколько раз пытался пробраться на борт какого-либо отлетающего космолёта или даже звездолёта, но каждый раз меня ловила охрана космопорта в Курумоче. По молодости наказание оказывалось почти символическим, и оно не останавливало меня. Меня внесли в особые списки и запретили даже приближаться к космопорту. Следили… вернее, пытались следить.

Уже взрослым я услышал мудрые слова: отрицательный опыт — это тоже опыт. Так было и тогда. Казалось бы, неудачи должны были меня отвратить от задуманного, но, наоборот, продвигали к желанной цели: постепенно я на самом себе — постоянно наступая на грабли — изучил всю охранную систему космодрома. И вот в один прекрасный день мне всё-таки удалось оказаться в грузовом отсеке гиперлёта «Жигули», который отправился с научными целями к Сириусу.

Так я впервые оказался в чужой звёздной системе.

А мог и не оказаться! Охранную систему космопорта я изучил весьма хорошо, потому и добрался к гиперлёту во время его загрузки, но я не ведал, что в полёте в трюмах температура понимается до минусовой и, главное, воздух там не обновляется. А в каких-то камерах, в какую по неведению пробрался я, воздух для сохранности грузов заменяется специальной газовой смесью, дышать которой человеку невозможно. Я должен был умереть. Но…

Мне фантастически повезло. Капитан Семён Семёнович перед этим самолично осмотрел трюмы через установленные там видеокамеры. Он потом не раз повторял, что делать этого было не нужно, инструкция подобного совсем не требовала, но у него была привычка — хвала ей! — просматривать все помещения своего корабля перед началом скачка через под-пространство, в том числе и трюмы.

Я же этого не знал и уже выбрался из своего укрытия за ящиками в углу трюма и исследовал помещение, в котором оказался.

Понятно, меня извлекли из трюма и доставили пред светлые очи Семёна Семёновича. Он выглядел очень внушительно в мундире капитана: лет сорока пяти, он тогда казался мне куда более возрастным, на полголовы выше менчя, крупного телосложения с энергичными манерами.

Я ожидал позорного возвращения домой, но оказалось, что корабль находился вне пределов Солнечной системы, только там можно было начинать упомянутый гиперскачок, потому о возвращении не могло быть и речи.

Меня особенно не ругали, хотя устраивали многажды воспитательные беседы. Даже оформили официально юнгой и я стал, как многие шутили, сынком полка. Сиречь — сынком всего экипажа. Относились ко мне с симпатией, ругали за мальчишескую дурость, но без особой злости или недовольства. Наверное, понимали и одобряли мою тягу к звёздам.

Тогда мне было всего лишь тринадцать лет. Не только моя память, но и всё моё существо, как говорить, каждая клеточка тела впитывала новые знания, впечатления. Моей мальчишеской энергии хватало легко исполнять свои неоременительные обязанности юнги, а потом крутиться рядом с вахтенными, наблюдая за ними и расспрашивая обо всём. Тогда я подметил, что люди по природе добры и охотно делятся тем, что знают. Охотно учат, только попроси.

Не страдая отсутствием аппетита, я нередко приходил на камбуз и помогал Антоновичу, как все звали, космического кока, за что получал различные лакомства. Попутно неплохо изучил кулинарное дело, научился готовить не только различные супы и каши, но и пироги, расстегаи, холодец. Однажды самолично — от начала и до конца — приготовил кулебяку. Её торжественно подали на общий стол и Антонович громко оповестил всех, что именно я её автор. Признаюсь честно, я недосолил кулебяку, но никто не жаловался, напротив, дружно хвалили мою стряпню. Мои уши горели от похвал. Но свою промашку — промашку с солью — помню по сей день, она застряла занозой в памяти.

Наверное, я стал любимцем всего экипажа, вспоминаю это не без внутренней гордости. Да и как относиться ко мне иначе, ежели я в любую минуту был готов тут же бежать и исполнять просьбу или приказание, охотно слушал любые поучения и наставления, учился всему, чему меня старались научить. На борту собрались вовсе не случайные люди, а специально отобранные из уймы кандидатов и великолепно подготовленные, были и учёные со многими научными званиями. Так что мне было у кого учиться, а моя бездонная память, как губка, впитывала буквально всё.

Могу бесконечно рассказывать о том, что видел, слышал и испытал. Мне даже подобрал скафандр — по комплекции я был скорее не мальчиком, а юношей — и выпустили с провожающим наружу, за борт. О боже, какое зрелище тогда открылось мне! Никогда не забуду это бездонное абсолютно чёрное небо с мириадами звёзд, напоминающими разбросанный бисер. На какое-то время я забыл обо всём, ошалело рассматривая их. Наверное, даже и не дышал… нет, несомненно, делал это автоматически, позабыв о необходимости дыхания, поглощённый лицезрением космических далей.

Мои спутники хорошо понимали меня, потому тактично отошли, дабы не мешать, наблюдая за мной со стороны и обеспечивая безопасность. Но таковой практически не было. Магнитные присоски на подошвах надёжно удерживали меня на металлической поверхности обшивки гиперлёта, а ранцевый двигатель за плечами мне перед выходом отключили, дабы я случайно не улетел в открытый космос.

На второй планете Сириуса учёная группа изучала недавно открытые загадочные постройки Странников, о которых говорили совершенно удивительное, но это особый разговор. О них как-нибудь позже…

С