Книга Тень Одержимого - Феликс Эйли

только потерпели поражение на Зекарисе, но и не достигли главной цели. Древний, но мощный кинжал чужаков, ради которого Серпентира затеяла всю эту миссию, теперь по вине предателя попал в руки Империи.

С тоскливыми мыслями о бывшем друге Ариан спустился с мостика к стыковочному шлюзу фрегата. Через платформы ангара разрушитель попал в каменные коридоры Тёмного Замка. После взрыва Лорд Разрушения больше всего нуждался в покое, но нерешённые дела довлели над разумом.

Прошёл день. Ариан стоял в пёстрой толпе разрушителей, собравшейся на кладбище на краю Сада Хрустальных Деревьев. Под куполом, посреди сиреневой травы стояли ряды каменных могил, украшенных самым замысловатым образом. На многих виднелся Змей Разрушения с Яблоком Познания. Чуть поодаль росли те самые хрустальные деревья. Свет, приглушённый по случаю траура, переливался на их прозрачных стволах.

— Пропустите, отойдите, пожалуйста, — Ариан вяло пробирался в первые ряды.

Сборище было очень разнородным, но этих людей объединяло одно — им всем не нашлось места в опухшей от гордыни Империи. Многие были ещё молоды — инициаты, учащиеся, чтобы получить титул Лорда, Леди или просто Л. Когда-то этот путь прошёл и Ариан — или, как его назвали родители, Фридрих Грюнвальд…

Многие разрушители одевались экстравагантно, красили волосы и носили затейливые украшения. Ариан с его коротким чёрным ёжиком, небольшими усиками и эффектным, но простым плащом на фоне прочих казался совсем невзрачным. Напротив толпы стояли Тринадцать Высших Лордов и Леди Разрушения, среди которых были Ребеллия, Валдоро и Штейнштейн.

Все ждали одного человека — и он явился. Верховный Владыка Философ прошёл по каменной дорожке мимо инициатов и разрушителей. Этот лысый старец с бородой был облачён в изумрудную мантию, расшитую греческими буквами. Правая рука в чёрной перчатке сжимала посох из сплетённых деревянных змей, увенчанный сиреневым кристаллом. Задумавшись, Философ остановился у новой могилы. Как и прочие, этот памятник был чисто символическим — множество погибших так и осталось на Зекарисе, а тех, кого удалось забрать с поля боя, для экономии площади похоронили в открытом космосе.

— Дорогие мои! Все, кто предан идеалам Разрушения и борьбы с Империей! — глубокий голос Верховного Владыки разнёсся над кладбищем. — Вчера мы понесли потери на планете Зекарис. Многие наши товарищи, наши соратники… погибли.

Мудрец окинул взором тех, кто стоял перед ним. Ариан встревожился, когда его тёмные глаза на миг встретились с яркими, изумрудными, будто бы нечеловеческими глазами Философа. Разрушитель инстинктивно осмотрел кладбище в поисках Серпентиры, но змея там не присутствовала — к вящей радости многих.

— И сейчас мы почтим их память, — скорбно произнёс Верховный Владыка.

Ребеллия выступила вперёд со свитком.

— Лорд Авис! — громко зачитала вестница революции.

Услышав имя предателя, первое в алфавитном порядке, Ариан стиснул зубы.

— Леди Азария! Л. Берондис! — продолжила Ребеллия.

Ариан чуть не заснул на этом списке — всё же слабость после взрыва давала о себе знать.

— Лорд Констриктор!

Полный лысый мужчина из первых рядов, одетый в аристократические меха, и его светловолосая жена в изумрудном платье заплакали, услышав имя своего сына, который тоже погиб от гранаты Ависа.

— Леди Хартред!

Ариан едва подавил улыбку: это была его прежняя одногруппница — крепкая и невменяемая. Когда-то она душила Ависа в коридорах Тёмного Замка, а затем набросилась на преподавателя с ножом, и тому пришлось вызвать охрану…

— Леди Райдена! Лорд Скабрус! Лорд Шоймер! Л. Терис! Леди Виралия! Л. Ксорум! Леди Изонт! Лорд Зерус! — гремел голос Ребеллии.

Разрушители слушали её внимательно, прерываясь лишь на плач и всхлипы. Когда же она закончила, к Философу подошли семь плакальщиц в длинных сиреневых платьях. Они запели задумчивую, грустную мелодию, от которой кое-кто прослезился ещё сильнее. Ариан же изучал надгробие с высеченными головами ундин — страшных подводных хищников с Зекариса, а затем — серую каменную стену за невысоким холмом, над которой поднимался готический каркас купола. Лорд Разрушения знал многих из перечисленных, но их смерть не вызвала у него почти никаких эмоций. Он вообще редко испытывал эмоции — так получалось.

Вскоре плакальщицы ушли, уступив место Философу, который начал новую речь:

— Мы скорбим, но не сдаёмся, ибо мы едины перед Змеем Разрушения! И продолжим борьбу! Тёмное пламя пока не поглотило Империю, но всё же горит в наших сердцах! И мы победим и свергнем тиранию!

В подкрепление своих слов Верховный Владыка ударил посохом по камню на дорожке.

— Да! — возбуждённо подхватили разрушители.

Такие разные — и в то же время такие похожие в своей ненависти к Империи. «Единство в разнообразии» было основой порядка, выстроенного Философом почти тысячу лет назад. Но Ариан видел недостатки этого расклада. На практике никакого единства не выходило: коммунисты не могли ужиться с планетаристами, а материалисты — с магами. Лорды и Леди, включая Высших, копали друг другу ямы и плели интриги.

И Фридрих видел, как от этого страдала эффективность разрушителей. Империя была едина, она напоминала несокрушимый монолит, несмотря на всю разницу её культур. Разрушители должны противопоставить властям Земли нечто подобное. И Ариан уже над этим работал.

Через несколько дней он перебрался из лазарета в свою квартиру — небольшую, но многого тридцатилетний разрушитель и не требовал. Сидя в кресле у готического окна, за которым чернел космос, Ариан пил чай. На деревянном столе стояли выключенный компьютер с монитором из прозрачного стекла и миска с фруктами — яблоками и апельсинами.

Раздался стук. Кто же мог прийти сейчас, в условный поздний вечер?

— Входите, — лениво произнёс разрушитель.

В комнату, отделанную бордовой тканью, вползла Леди Серпентира.

— Здравствуй, Ариан, — прошипела она тихо и вкрадчиво.

— Рад вас видеть, миледи, — произнёс тот, отпив из кружки. — Хотите чаю?

— Нет, пожалуй.

— Я мог ожидать от Карла, то есть от Ависа, чего угодно, — с горечью процедил разрушитель. — Но не понимаю, как мы все оказались такими идиотами.

Он с трудом сдерживал злость на предавшего друга.

— Видимо, Авис мало ненавидел имперцев, — изрекла змея. — Ему промыли мозги люди — Пиксель и Барбара Винтер. А ведь в нём была сильна одержимость, сильна принадлежность к…

— Асурам, — закончил Ариан.

«Одержимость»… Слово из его инициатского прошлого. Так он звал тех, кто хотел чего-то большего, чем тихое счастье обывателя. Тех, кто мечтал перевернуть Вселенную. Детская, максималистичная теория, но что-то в ней было, раз Ариан к ней постоянно возвращался. И в идее асуров из мифов Древней Земли