Книга Селя, разворачивай самолет - Кирилл Васильевич Кудряшов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
СЕЛЕСТИНА. Ну? Вы поняли?
ИННОКЕНТИЙ. Не особо. Я понял ваш намек, но… Чем "дама" лучше "девушки"?
СЕЛЕСТИНА. Дама бывает знатной, а девушка — нет. Но это не так важно! Важно другое! В русском языке столько великолепных обращений, не привязанных к полу и возрасту, а вы…
ИННОКЕНТИЙ. Хорошо! Прекрасная дама, не соблаговолите ли вы ответить на мой вопрос?
СЕЛЕСТИНА. Уже лучше! Но попробуйте что-нибудь еще?
ИННОКЕНТИЙ (в сторону). Да, полет определенно будет нескучным. (Селестине) Удивительная незнакомка…
СЕЛЕСТИНА (хлопая в ладоши). Отлично! Браво! Вы делаете успехи! Вот что значит вовремя поданный Вселенной знак! Вижу, вы — ее любимец. Далеко не каждому она отвечает так быстро и так понятно.
ИННОКЕНТИЙ. Да куда уж там… Любимец… Знали бы вы, сколько всего на меня свалилось…
СЕЛЕСТИНА. Испытания ниспосланы нам, чтобы стать лучше!
ИННОКЕНТИЙ. Да уж… Ладно, не важно. Вы лучше ответьте мне, моя необыкновенная компаньонка по этому маленькому путешествию, откуда вы знали, что командир выйдет на связь именно сейчас?
СЕЛЕСТИНА. Мне сказал об этом самолет!
ИННОКЕНТИЙ. Понятно. Иными словами, вы достаточно часто летаете, чтобы выучить все привычки пилотов, и чувствовать, когда самолет выходит на эшелон, а значит, у капитана появляется свободная минутка, чтобы озвучить пассажирам текущую информацию.
СЕЛЕСТИНА. Можно и так сказать. А можно поверить в то, что самолет — это живое существо! Вы чувствовали, как он дрожит перед взлетом? Это дрожь предвкушения! Он создан для неба, ему грустно и скучно на земле! И каждый раз, когда пилот направляет его на взлетную полосу, и проверяет, как выпускаются предкрылки и закрылки, самолет чувствует, что вот-вот настанет тот вожделенный миг, когда он оторвется от надоевшего ему бетона, и устремится в небо! И он дрожит от нетерпения, как лошадь перед скачкой, как гончая, взявшая след, как… Как архитектор перед презентацией проекта всей своей жизни!
ИННОКЕНТИЙ. Как поэтично… А можно сказать проще: двигатели выводятся на максимум своей мощности и их вибрация передается корпусу самолета. А набрав нужную высоту — он выравнивается, переходя в горизонтальный полет. И это можно почувствовать, если прислушаться к своим ощущениям. Я ведь тоже летаю довольно часто.
СЕЛЕСТИНА. Можно и так сказать, но это будет лишь скучной и прозаической вещью, к тому же очень приблизительно описывающей происходящее. Но не будем об этом. Давайте для начала познакомимся, а уже потом вы зададите свой вопрос? Как вас зовут, милый друг?
ИННОКЕНТИЙ. "Милый друг"… Вы прям кладезь вариантов обращения к незнакомому человеку. Возьму на вооружение. Я — Иннокентий. А как зовут вас, сударыня?
СЕЛЕСТИНА. "Сударыня". Прекрасно! Как жаль, что это слово вышло из употребления. Вижу, вы не безнадежны! Моя имя, сударь, Селестина!
ИННОКЕНТИЙ. Чудесно! Какое необыкновенное имя… Тяжело было в детстве?
СЕЛЕСТИНА. Не тяжелее, чем быть Иннокентием в стране, выросшей на приключениях блудного попугая!
ИННОКЕНТИЙ. Да, вы правы… Кстати, именно поэтому я терпеть не могу все сокращения своего имени.
СЕЛЕСТИНА. Ни при каких обстоятельствах? А как звала вас в детстве мама?
ИННОКЕНТИЙ (опустив глаза). Инюша… Только не мама. Бабушка… Мы еще и жили в двух шагах от реки Иня. Да, для бабушки я был Инюшей. Господи, зачем я все это рассказываю?
СЕЛЕСТИНА. Затем, что хотите. Затем, что вам это нужно! Затем, что вы давно ни с кем не говорили вот так… Для этого и нужны путешествия. Для того, чтобы сбросить все маски в разговоре с одноразовыми друзьями. Помните, так называл попутчиков Тайлер Дерден? Легко рассказать о том, что для бабушки вы были Инюшей, случайной попутчице в самолете или поезде. И совершенно невозможно — коллеге по работе. Потому что я исчезну из вашей жизни через два часа и никогда больше не появлюсь. А значит, никак не смогу использовать против вас любую информацию, которую сегодня узнаю. В отличие от коллеги. В отличие даже от близкого друга, который, мало ли, уже завтра может стать не близким, а то и не другом… Мир сейчас такой. Непредсказуемый. Слишком быстро меняющийся. Неизменно только одно: одноразовые друзья. (поет) "Вагонные споры — последнее дело, когда больше нечего пить".
ИННОКЕНТИЙ. (подпевает) "И каждый пошел своею дорогой, а поезд пошел своей". Да вы просто кладезь цитат! Селестина, я вам сразу скажу, я не хочу, чтобы вы были моим одноразовым другом. Я хотел бы…
СЕЛЕСТИНА. В данном случае не имеет значения, чего бы вы хотели. Вселенная распорядилась так, а не иначе. Я — ваш одноразовый друг. Большего я не могу обещать! Но вот что могу — это быть вашим лучшим одноразовым другом на этот полет! Самым лучшим на свете.
Входит БОРТПРОВОДНИЦА.
БОРТПРОВОДНИЦА. (глядя на ИННОКЕНТИЯ) Желаете сок, вино или воду?
СЕЛЕСТИНА. Я ничего не буду. Спасибо.
ИННОКЕНТИЙ. А мне… Апельсинового сока, пожалуйста.
БОРТПРОВОДНИЦА наливает ему апельсиновый сок и уходит.
ИННОКЕНТИЙ. В этот момент, следуя традиции одноразовых друзей, вы должны сказать мне, что смешав бензин с апельсиновым соком можно получить напалм.
СЕЛЕСТИНА. Но я не стану этого делать. Во-первых, потому что напалм вы так не получите. Это не более, чем художественная выдумка Чака Паланика. Вы же не думаете, что кто-то допустил бы его книгу в печать, содержись в ней настоящие рецепты взрывчатых веществ? Этот шедевр мировой литературы и так натворил дел… А во-вторых… Я же девушка. С какой стати мне говорить о напалме? Я люблю цветы, воду и небо!
ИННОКЕНТИЙ. Хорошо. Тогда давайте вернемся к моему первому вопросу… Вы сказали, что я не боюсь летать, но боюсь лететь. Что вы имеете в виду?
СЕЛЕСТИНА. Именно то, что я сказала. Сначала мне показалось, что вы закрыли глаза, потому что у вас аэрофобия. Но быстро поняла, что это не так. Вы боитесь не самого факта полета. Вы боитесь того, что он значит для вас. Вы вцепились в ручки кресла, потому что вам важно было сохранить иллюзию неподвижности. Заставить себя поверить, что вы никуда не летите. Что вы дома. Быть может — в своем рабочем кресле… Что мир вокруг вас не меняется, и вы остаетесь там, где и были.
А еще вы закрыли глаза, потому что представляли себе
