Книга "Вы просто не знаете, куда смотреть". Часть вторая: "Ведите себя правильно" - Павел Сергеевич Иевлев

Самая паршивая компания, из заводских. Я говорила этому придурку: «Забей, поорут и заткнутся», — но нет, ему же неймётся…

— Слы, чел, жаба, конечно, ядовитая тварь, но, блин, это наша жаба! Они называли её «ссаной тряпкой», и «сортирной вешалкой», и «хозяйской соской», и…

— Заткнись! — рявкнула на него девушка. — Не обязательно всё повторять!

— Слы, чел, не по-панковски такое терпеть, рили! Я, конечно, тот ещё говнарь, чел, но за такое надо сразу в харю, рили. Иначе сам себя не уважаешь. Я же как бы с ней… Ну, не в смысле «с ней» как «с ней», а в смысле как бы при ней… Ну, ты понял, чел. Не надо так!

— В общем, ты вступился за девушку, — уточнил я.

— Ну да, чел, рили так.

— А тебя кто подрал? — спросил я Швабру.

— Там с ними была одна… — ответила та уклончиво. — Он на них, она на него, тут уже и я не выдержала… Давно хотелось ей волосья выдрать крашеные…

— И сколько их было?

— Пятеро ребят и девушка одного из них, — сказал Депутатор.

— И кто победил?

— Дело не в том, кто победил, — вздохнул он, — это не Олимпийские Игры. Дело в том, что молодой человек на условке, а они несовершеннолетние. И это значит, что у него неприятности.

— Большие? — уточнил я.

— Огромные.

— Слы, полис, а где я могу отлить? — спросил панк. — Рили надо.

— Терпи, — шикнула на него Швабра. — Или в штаны лей, ты привычный.

— Во ты ж рили стрёмная, жаба, — вздохнул он. — Никакой от тебя благодарности. Но всё равно надо было им вломить.

— Благодарности? Если бы ты меня послушал, то мы бы спокойно вернулись в бар, а не сидели тут! Подумаешь, гадости кричали! Я их знаешь сколько за десять лет в школе наслушалась? И не только наслушалась. И плевали на спину, и учебники кидали в унитаз, и дохлых крыс совали в портфель, а один раз так с лестницы столкнули, что я ногу сломала. И ничего, пережила.

— Слы, герла, я всегда считал, что ценность образования преувеличена, — вздохнул панк. — Но у вас тут рили трэш какой-то. Не надо так.

— Девушку я выпущу, — сказал Депутатор, — она местная, никуда не денется, к тому же несовершеннолетняя, да и держать её негде. По идее, должен сдать на руки родителям, но, зная её семью, не стану даже пробовать. Думаю, поручительство работодателя тоже сойдёт.

Он не спросил, имею ли я желание за неё поручиться, просто открыл дверь решётки и жестом велел выходить.

— Слы, полис, а как же я? — спросил оставшийся в одиночестве панк.

— Ты останешься здесь. Судья рассмотрит твоё дело, но сразу предупреждаю: начав с попытки вооружённого грабежа и продолжив избиением детей, ты вряд ли можешь рассчитывать на снисхождение.

— Алё, полис! Каких, блин, нафиг, детей? Да они рили больше меня каждый! Ты видел этих дуроломов вообще, полис?

— Тем не менее, они не совершеннолетние, а ты — да. И ещё они местные, а ты нет. Судья не будет долго раздумывать, на чьей он стороне.

— И когда этот судья, блин, придёт?

— Он придёт? — улыбнулся Депутатор. — Это не так работает. Он назначит дату, я тебя отконвоирую.

— Дату? Блин, полис, то есть это даже не сегодня будет?

— Судья — занятой человек.

— Слы, полис, тут же сортира нет!

— Я поставлю тебе ведро.

***

— Послушай, босс, — сказала Швабра, когда мы направились к бару, — это как-то неправильно.

— Что именно?

— Что меня отпустили, а его нет.

— Ты же хотела от него избавиться?

— Ну да, так-то он говнистый, мерзкий, вонючий и вообще… Но, босс…

— Что?

— Получается, что он из-за меня попал. Хотя я и не просила, но всё же. Как-то неправильно это.

— А что, судья ваш — без шансов? Он как вообще?

— Не знаю, босс, никогда его не видела. Меня не каждый день сажают за решётку, знаешь ли.

— Надо же, а так и не скажешь…

— Прекрати, босс! И вообще, это, может быть, ты на меня так плохо влияешь!

— Угу, разумеется. Я и швабра. Разлагающее влияние уборки бара подкосило моральные устои несовершеннолетней барышни.

— Тьфу на тебя. Блин, мы же товар не забрали! — спохватилась она.

— Ну, пошли, заберём.

— В таком виде? — она показала на разорванную майку, которая держится на одном плече. — Мне надо домой, переодеться, босс. Или попробовать зашить? У меня одежды не вагон, знаешь ли.

— Давай зайдём в магазин, купишь себе новую.

— Разве что за твой счёт, — съязвила она. — Ты не столько мне платишь, чтобы бросаться вещами.

— За мой так за мой, — пожал я плечами.

— Ты серьёзно, что ли? — она аж остановилась. — Чего это ты такой добренький? Учти, за уборку второго этажа…

— Да-да, придётся платить. Я помню. Но ты пострадала на службе, на тернистом пути пополнения барных запасов. Впрочем, если тебе просто надо домой — умыться, там, или поплакать…

— Чего? Плакать? Из-за этих говноедов? Не дождутся! Ха! Умыться я и в туалете могу, а что рожа поцарапана — так я один чёрт уродина. Пошли в магаз!

Выдержав паузу, она спросила:

— А почему ты не говоришь: «Нет, ты вовсе не уродина, просто оригинальная внешность»? Разве не так положено делать?

— А тебе оно надо?

— Нет. Но все так говорят. В лицо. А потом за спиной перешёптываются. Ну, кроме одноклассников, те на всю школу орут, что я чувырла и угрёбище.

— Воздержусь от оценочных суждений, с твоего позволения. В любом случае, я тебя не в манекенщицы нанимал.

— Ты странный, босс.

Магазин «Одежда на каждый день». Я уже заходил однажды, обзаводясь гардеробом в местном казуальном стиле. Тут продают прямые джинсы, клетчатые рубашки, жилетки с пистолетным карманом и шляпы, которыми я пренебрёг. К счастью, локальный этикет не считает их обязательными, хотя многие носят. Поприветствовал хозяина, с которым мы периодически пересекаемся на складе, и тут же сообразил, что дамы, наверное, одеваются где-то в другом месте. Платьев и юбок в