Книга Шаровая молния - Андрей Горин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
История эта начиналась довольно обычно, как и сотни других подобных историй. Петя, то есть я, неторопливо двигался по тёмной улице. Освещения здесь отродясь не было. Точнее, какие-то столбы были и даже провода на них присутствовали, но местные обитатели не припомнят, когда жёлтый таинственный свет электрических фонарей освещал это богом забытое место.
Находиться ночью на этих грязных извилистых улочках было опасно. «Глебучев овраг» вообще не то место, где человек может чувствовать себя в безопасности даже днём. Что уж тогда говорить про глухую ночь, а на часах, которых у Пети никогда и не было, стрелки уже подбирались к часу ночи.
Опасно на этих улицах было именно из-за таких, как Петя. Он-то был здесь свой, местный житель, как многие аборигены тупой, но великолепно физически развитый. Сто девяносто сантиметров роста, плюс сто килограммов злобы, агрессии и накаченных мышц. Кличку Петя имел примечательную — «Дзюдо», и в свои почти восемнадцать лет был мастером спорта и призёром областных и Российских соревнований.
Природа одарила Петю щедро и если бы не среда обитания, в которой он родился и вырос, то, возможно, он стал бы выдающимся спортсменом. Но периодические выпивки, и редкие покуривания травки, постепенно делали своё дело, и в чемпионы он не выбился.
Шёл Петя с тренировки по запрещённой заморской борьбе — карате, занятия по которой подпольно проводил один бывший охранник посольства нашей страны в Японии. Когда-то он служил в органах госбезопасности и почти шесть лет нёс службу за пределами нашей необъятной Родины. Пока его не сгубила любовь к Зелёному Змию и его не попёрли со службы. Теперь бывший бравый охранник вернулся на свою историческую Родину в бывшую столицу Поволжья город Желтогорск и работал опять же охранником, только теперь на обычном заводе. Ну и для души и дополнительного заработка поздними вечерами в спортзале школы вёл подпольную секцию карате.
Погода была откровенно хреновой, холодало, моросил мелкий, противный дождик. Начало осени не самая приятная пора, и Петя зябко ёжился в своей старенькой брезентовой ветровке. Как вдруг! Ох уж это — Вдруг. Именно с этой фразы и начинаются все неприятности, которые настигают героев повествований. И заметьте, почему-то именно неприятности, хорошие вещи обычно не происходят вдруг, их приходится дожидаться долго и упорно. Не стал исключением и наш случай.
Позади Пети раздался громкий треск, резко запахло свежестью, и, обернувшийся Петя, заворожённо уставился на возникший ниоткуда ослепительно яркий голубоватый шар размером с кулак, который потрескивая висел в воздухе.
Если бы Петя был человеком более интеллигентным и образованным он бы подумал, что это шаровая молния, явление хотя и редкое, но не сверхъестественное. Но так как Петя особым интеллектом не отличался, то он подумал: «ТВОЮ Ж МАТЬ…!» — и был, в сущности, прав, так как ничего хорошего это стихийное явление природы ему не предвещало.
Петя был опытным бойцом и просто так его не возьмёшь. Он привычно попытался разорвать дистанцию и переместиться на безопасное расстояние от непонятной, но явно опасной хреновины. Но не тут-то было. Загадочный шар, как приклеенный, двинулся следом за парнем, и Петя, храбро развернувшись, драпанул по улице, благо никаких свидетелей в это время суток на улице не было, а значит, не было и урона Петиному авторитету. Однако проклятый шар с неестественной скоростью рванул за беглецом и взорвался в ослепительной вспышке, разбросав вокруг сноп искр. Сознание Пети померкло, и он провалился в глубокое беспамятство.
* * *
Я, то есть Пётр, очнулся в больничной палате, сквозь пыльное окно пробивались слабые лучи неяркого осеннего солнца. В палате, кроме моей койки, стояли ещё пять кроватей. Рядом с моей кроватью стояла непонятная металлическая хреновина с висящей на ней капельницей с лекарством от которой к моей руке протянулась трубка, оканчивающаяся иглой, воткнутой куда-то в районе локтевого сгиба моей руки.
Стоп! Откуда я знаю, что эта штука называется капельницей, раньше я не страдал такими избыточными интеллектуальными познаниями. Как я вообще сюда попал и что со мной. Напрягся и попробовал пошевелить конечностями, руки и ноги вроде целы. Голова не болит, только ощущается какая-то непривычная пустота. Вот только чувствую я себя как-то странно, непонятное волнение, неуверенность и даже испуг. Вот те на, сроду ничего не боялся, в драке один против пятерых выходил, что за чертовщина?
— Не боялся, наверное, потому, что слишком тупой, — тоскливо протянул внутренний голос.
Ни хрена себе! Это ещё что такое? Наверное, всё-таки сильно меня приложило, если начинаю сам с собой разговаривать. Случались у меня и раньше различные спортивные травмы, но как-то всё обходилось травмпунктом, в больнице я раньше не лежал. Так что как быть дальше, и какие тут порядки, не в курсе. От дальнейших раздумий меня избавила вошедшая в больничную палату парочка. Впереди шёл пожилой врач с фонендоскопом на груди, за ним следовала молодая смазливая медсестра. Вот! Опять! Какой на хрен фонендоскоп, отродясь слов таких не знал.
— Ну-с, как мы себя чувствуем молодой человек? — доверительно обратился ко мне лепила.
— Нормально я себя чувствую. Что со мной такое случилось? — пробурчал я.
— Поражение электрическим разрядом, — сообщил мне врач.
— Каким ещё разрядом? Я что на провод что ли, наступил? — изумился я.
— Разрядом атмосферного электричества, а именно шаровая молния явилась причиной Вашей травмы, — снисходительно пояснил доктор.
Самое странное во всём этом было то, что хотя доктор произносил какие-то незнакомые слова, я всё отлично понимал. Да, здорово меня шандарахнуло.
— И чо теперь, — поинтересовался я.
— Проведём обследование, полежите, полечитесь. На первый взгляд существенных повреждений Ваш организм не получил. Вы в прекрасной физической форме, организм молодой, растущий. Так что думаю всё с Вами будет в порядке, — заключил врач.
Медицинский тандем удалился, оставив меня в тяжёлых раздумьях.
— Господи! Вот что теперь делать? За что? Помогите, — тоскливо заныл внутренний голос в гудящей голове.
— Ты кто ещё такой? — поразился я.
— Аркаша я, Аркаша. — проныл внутренний голос.
— Какой ещё на хрен Аркаша? Ты откуда взялся и какого рожна тебе надо?
— Я не виноват это всё она, шаровая молния.
— Чо ты мне мозги канифолишь, какая ещё, мать твою, молния.
— Возле меня молния взорвалась, шаровая. Как я понял из вашего разговора с доктором, Вас тоже поразила шаровая молния, видимо, в тот же момент, что и меня. По всей видимости, произошёл пробой пространственно-временного континуума и меня забросило в Ваш разум.
— Ты чо, придурок, издеваешься, что ли?
— Нет, я здесь совершенно ни причём, это, видимо, такое редкое природное явление. Наверное, один случай на десятки миллионов, а может быть и ещё реже. Я о таком в книжках читал.
Сам Петя книжек не читал, ну, кроме учебников, да и те очень редко. Поэтому довод грамотея меня убедил. Ну, по крайней мере, заставил задуматься. Вот только что дальше-то делать? Если я продолжу сам с собой разговаривать, то недолго и в дурку угодить. Да, попал ты парень, ну да где наша не пропадала.
Вот так и началась моя эпопея превращения из неандертальца в цивилизованного человека. А всё Аркаша, сукин сын, угораздило же меня с ним связаться. На дворе шёл 1985 год и 23 апреля, состоялось историческое выступление Генерального секретаря Михаила Сергеевича Горбачёва на пленуме Центрального комитета Компартии, на котором был провозглашён курс на перестройку. Горбачёв говорил о необходимости ускорения социально-экономического развития страны и повышения благосостояния народа, заявлял, что он знает, что нужно делать дальше. Позднее, на январском пленуме ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв объявил о начале реформ, которые запомнились всему советскому народу под названием Перестройка. Я, как и миллионы наших сограждан к такому резкому изменению всего жизненного уклада и идеологии в стране готов не был. А вот Аркаша был и вскоре события понеслись вскачь
* * *
Долго Петю держать в больничке не стали. Убедились, что со здоровьем у него всё в порядке и выпнули пинком под зад. Про голос в голове Петя благоразумно промолчал. Он был тупой, но хитрый, и в психушку ему определённо не хотелось.
Домашние вещи для выписки принесла мама Пети, Оксана Петровна. Самому Пете стукнуло 17 годков, а Оксане
