Книга Старшая сестра - Сева Голубев

справилась. Но я положила на это всю свою жизнь! — грусть в ее голосе приобрела легкие нотки гнева. — Мне теперь вот-вот стукнет пятьдесят, у меня ни семьи, ни образования, я до гроба застряла в этом клоповнике.

Она обвела подсобку брезгливым взглядом.

— Документы из института я забрала сразу после пожара, пошла работать. Мы переехали в этот город, тут бабка оставила нам полусгнивший дом, за несколько лет до этого. Даже тех мужчин, кого не отпугивало наличие ребенка, я игнорировала. Казалось, романы сделают ситуации еще сложнее. Прибавят забот. Вся моя жизнь была посвящена брату. До работы и после работы все свое время проводила с ним. Придумывала различные занятия, чтобы развлекать его и воспитывать. И поначалу… Он был таким чудесным мальчиком, — в ее влажных от слез глазах заиграли мечтательные искры ностальгии. — Таким тихим и послушным. Ему нравилась музыка, книжки и животные. Он совсем не походил на соседских мальчишек, вечно орущих и носящихся по округе, громя все на своем пути. Но потом…

Она мгновенно помрачнела, Ире даже показалось, что лампа у них над головой потускнела:

— Я отказывалась верить и пеняла на переходный возраст. Уговаривала себя, что все пройдет и станет как раньше, если я приложу еще немного усилий. Стала брать отпуск на работе, чего не делала все эти годы, чтобы проводить с ним еще больше времени… больше занятий. Но день ото дня все становилось только хуже. Он прогуливал школу, грубил мне и учителям, весь его гардероб стал черным, он неделями не мыл голову, не ночевал дома, слушал музыку на такой громкости, что соседи звонили в полицию. Он начал курить. Приходил домой пьяным. Спал с девочками…а может…и не только… Органам опеки снова было не до нас, а весь мой жизненный опыт сводился к нулю. Я просто не знала куда идти, к кому обратиться…Я закатывала истерики, просто от бессилия, в попытках его вразумить, он же разрушал свое будущее у меня на глазах. И этим убивал меня. Но все бестолку. В пятнадцать лет он просто исчез. Ушел из дома даже не оставив записки.

Она замолчала, пододвинула к себе остывшую чашку чая и вновь начала громко размешивать давно растаявший сахар.

— А полиция? — хриплым голосом спросила Ира. — То есть, ты заявляла о его побеге в полицию? Что они?

Марта пожала плечами:

— Я пыталась…Приходила к ним много раз, но каждый раз они убеждали меня, что он нагуляется и вернется, что в этом нет ничего страшного, и каждый мальчишка в его возрасте поступает так же…А если они откроют дело, то это испортит ему жизнь в будущем. И я уходила… Дура.

Марта уронила голову себе на колени и зарыдала, Ира сочувственно и интенсивно растирала ей спину и руки, будто она замерзла, и приговаривала:

— Ну что ты…что ты…это жизнь…И смотри, все не так плохо, он же жив…ходит в магазин… — припомнив что-то еще она нервно добавила. — Наверное, у него есть кошка…Мы так и не убрали, тот корм… и открытки…

— Да, — Марта выпрямилась, вытирая слезы и натянуто улыбаясь. — Пора взять себя в руки и вернуться к работе.

* * *

На улице никого не было, ни машин, ни людей. Марте казалось, что она идет по декорациям фильма о мире после конца человечества. Гул ее шагов разносился по округе со странным эхом, заставляя Марту то и дело оборачиваться и вглядываться в ночную улицу, залитую грязно-желтым светом фонарей. Она долго оттягивала поход домой, нервно бегала по магазину от прилавка к прилавку, придумывая себе все новые и новые занятия: переставляла товары с полки на полку, протирала дверцы холодильников, переписывала ценники и развешивала рекламные плакаты. Но в конце концов ее фантазия исчерпала себя и заперев магазин, она быстрым, дерганным шагом пошла домой, разрезая ночную тишину.

Каждая тень казалась ей живой, каждый темно-синий куст обладал глазами, за потухшими окнами домов скрывались незнакомцы, не сводящие с нее взгляда. Сердце бешено колотилось. В ушах пульсировала кровь. Кожа покрылась липкой коркой холодного пота. За каждым поворотом она ожидала встречи с чем-то ужасным. Но с чем именно она не знала, пугающая фантазия была размыта чередой бредовых мыслей роящихся в ее голове. Она то и дело проклинала себя за упущенный шанс. “Но он появился так неожиданно!” Плевать. Надо было бежать за ним. Бросить все. Проследить до самого дома. Теперь она знает, что он все еще в городе, но не знает где именно. “И это разрушит все.”

До ее дома остался один поворот. Марта затаила дыхание и сделала шаг, круто развернувшись на низком каблуке. Она была готова к удару. Мысленно уже отбивалась от нападавшего, истошно визжа. Никого. Пусто. Очередная желто-коричневая улица и мрачный синий силуэт ее старого, облезлого дома. “А он-то знает, где ты живешь.” мелькнула пугающая мысль, разбросав по шеи груду мурашек. На секунду она замерла под фонарем, разглядывая черные окна своего дома. Все было как всегда. Ничего необычного она не замечала.

Входная дверь заперта. Так же, как она оставила утром. Никаких царапин на замке. Внутри тоже не было изменений. Пыль, тишина, одиночество.

Разогрев ужин, Марта уселась перед телевизором. Со стен на нее смотрели глаза бесчисленных мертвых кошек, которые когда-то принадлежали ее бабушке. Фотографий родственников на стене не было. Кусок не лез в горло. О чем сообщал ей телеведущий вечернего ток-шоу она не понимала. Перед мысленным взором стояли маленькие, пылающие ненавистью, слегка раскосые, карие глаза. Поежившись, Марта обвела комнату придирчивым взглядом, всматриваясь в темные углы. Ее взгляд задержался на приоткрытой двери в коридор. Всегда ли ее тень была такой причудливой или кто-то стоит прямо за ней?

Марта сжала в руке крохотный, столовый нож, словно он был грозным оружием и с трудом выбралась из глубокого, просиженного кресла. Ступая лишь на носках, она подобралась к выключателю и зажгла потолочную люстру. Яркий свет растопил тень, которая вызывала ее тревогу, что тут же наполнило ее нелепым облегчением. “Дура. Свет не растворит того, кто ее отбрасывал.” тут же одернул ее внутренний голос, чем взвинтил скорость ее пульса до максимума. Дрожащей рукой она взялась за холодную, круглую ручку двери и медленно потянула ее на себя. За ней что-то скрипнуло. “Он уходит! Уходит! Снова!” раскатистым громом разносился по