Книга Оккультные корни нацизма. Борьба с христианством и тайные общества, руны и ритуалы, магия и эзотерика в Третьем рейхе - Николас Гудрик-Кларк

братства Kleindeutsch. Без его вмешательства пангерманизм, быть может, остался бы только «тенденцией» среди политически наивных студентов, народников и рабочих группировок. Его идеи и темперамент, талант агитатора определили характер и судьбу австрийского пангерманизма, породив тем самым революционное движение, соединившее в себе народнический антикапитализм, антилиберализм, антисемитизм и пруссофилию немецкого национализма. Баллотируясь впервые на выборах в рейхсрат в 1873 г., Шенерер следовал радикально-демократической линии вместе с другими прогрессивными левыми. Это продолжалось до 1878 г. Затем он начал требовать экономического и политического союза Германо-Австрии с немецким рейхом и с 1883 г. стал печататься в крайне националистической газете («Подлинное немецкое слово»). Сущность пангерманизма Шенерера состояла, впрочем, не в требовании национального единства, политической демократии и социальных реформ (эту программу он разделял с убежденными радикальными националистами парламента), но в его расизме: в убеждении, что кровь — единственный критерий всех гражданских прав.

Движение пангерманизма стало заметной силой в австрийской политике середины 80-х гг., но затем угасло, после осуждения Шенерера в 1888 г. за изнасилование; лишенный всех политических прав на пять лет, он удалился от парламентской деятельности. Но не далее чем в конце 90-х гг. пангерманизм вновь достиг статуса народного движения. Это произошло в результате вызова, брошенного немецким интересам в империи. Многие, кто привык к немецкому господству в культуре, пережили шок, когда в 1895 г. правительство ввело славянские классы в исключительно немецких школах Корниолы. Этот незначительный спор имел для немецких националистов символический смысл, не соизмеримый с его практическими следствиями. Затем в апреле 1897 г. австрийский премьер граф Казимир Бадени предложил свой закон о языке, в соответствии с которым все служащие Богемии и Моравии должны были говорить на немецком и чешском языках; мера, явно направленная против немцев. Эти события спровоцировали взрыв националистического возмущения в империи. Демократические немецкие партии и пангерманисты, не имея сил заставить правительство отменить закон о языке, блокировали деятельность парламента, и эта практика продолжалась вплоть до 1900 г. Когда последующие премьеры привели закон в исполнение, возмущение хлынуло из парламента на улицы больших городов. Летом 1897 г. кровавые конфликты между бунтующей толпой и полицией, даже армией, чуть не ввергли страну в гражданскую войну. Охраняя общественный порядок, полиция распустила сотни ферейнов. Во всех этих событиях — разрушение парламента, общественные беспорядки, немецкий шовинизм, избирательные кампании пангерманистов 1901 г. — можно усмотреть корни нового воинствующего настроения, свидетелем которому была возникающая ариософия.

Основной темой разнообразных политических протестов была попытка части австрийских немцев сопротивляться славянским претензиям на политическое и национальное самовыражение и вместе с тем стремление сохранить единство распадающейся, пережившей себя многонациональной империи Габсбургов. Отнюдь не все сторонники пангерманизма хотели экономического и политического союза Германо-Австрии с немецким рейхом, как это предполагалось программой Шенерера. Причины, по которым они поддерживали партию, часто сводились к желанию поддержать силами ферейнов немецкие национальные интересы внутри империи. Поскольку в последнем десятилетии, куда ни бросишь взгляд, везде австрийские немцы могли видеть возрастающее влияние славян, что ставило под сомнение традиционное преимущество немецких культурных и политических интересов: спор о школах, указ Бадени о языке, всеобщее избирательное право (окончательно введенное в 1907 г.) довели до критической точки этот мучительный и неразрешимый вопрос. Австрийские немцы рассматривали эти политические меры как удар по немецкой собственности и ключевым позициям немцев в экономике. Первые статьи Ланца целиком посвящены проблемам универсального избирательного права и немецкого экономического господства (Besitzstand). И Лист, и Ланц осудили парламентскую политику и потребовали подчинения всех национальностей в империи немецкому закону. Идеи ариософии были самым тесным образом связаны с этим последним в XIX в. немецко-славянским конфликтом.

Выраженный антикатолицизм ариософии также восходит к влиянию пангерманизма. Несмотря на симпатию к народному язычеству Немецкого союза, Шенерер в 1890 г. начал размышлять о вероисповедной политике, при помощи которой он мог бы вступить в борьбу с католической церковью; эту последнюю он рассматривал как чуждую германизму и опасную политическую силу. Император пользовался советами епископата, приходские священники создали сеть эффективной пропаганды по всей стране, и христианская социальная партия лишилась прежней поддержки среди крестьянского и полугородского населения Нижней Австрии и Вены. Он думал, что обращение движения в протестантство поможет подчеркнуть в сознании немецкого народа связь славянства (после 1897 г. славян ненавидели и боялись миллионы) с католицизмом, династией и австрийским государством. Консервативно-клерикально-славянофильское правительство с 1897 г. действительно сделало вероятной и почти неизбежной неприязнь к католицизму. Многие немцы считали, что католическая иерархия носит антинемецкий характер, и в Богемии уже росло возмущение против чешских священников, которым давали немецкие приходы. С целью эксплуатации этих чувств в 1898 г. Шенерер открыл свою кампанию по разрыву с Римом (проект Los von Rom).

Имея связи с протестантскими сообществами миссионеров в Германии, Шенерер публично объединил движение пангерманизма с новым лютеранским движением, за которым стояло 30 тыс. протестантских обращений в Богемии, Штирии, Каринции и Вене между 1899 и 1910 гг. Союз, однако, остался непрочным: большинству ферейнов движение пришлось не по нраву, другие же пангерманисты осудили кампанию разрыва с Римом как вариант отжившего клерикализма. Что касается самих миссионеров, они весьма сокрушались, что политические оттенки обращения отпугивают многих религиозных людей, ищущих новую форму христианской веры, тогда как те, кто руководится политическими мотивами, вообще не заботятся о религии. Показатель ежегодных обращений стал падать в 1902 г., а в 1910 г. вернулся к цифре, имевшей место до начала движения. Хотя движение касалось этнических границ, его социальная база определялась высококвалифицированным и торговым средним классом. Наибольший успех проекта Los von Rom поэтому совпал с успехом партии пангерманизма: проект не усилил пафоса пангерманизма, но и не ослабил католической церкви.

Хотя кампания разрыва с Римом в политическом смысле провалилась, она выдвинула на передний план антикатолические чувства, овладевшие австрийскими немцами в 1900-е гг. Это настроение было существенным элементом ариософии. Лист рассматривал католическую церковь в качестве основного противника в своих реконструкциях мифологического прошлого Германии. Он объединил клерикализм, консерватизм и австрийское правительство с его славянскими интересами, с 1879 г. ставшее злейшим врагом германизма, в Великую интернациональную партию. На эту несуществующую организацию возлагалась ответственность за все политические шаги против германских интересов в Австрии; все действия в этом направлении рассматривались как заговор католиков. По-видимому, Ланц также был подхвачен волной этих настроений. Он завершил свое цистерцианское послушничество глубокой антикатолической нотой (1899), присоединился к пангерманизму и вскоре обратился в протестантство. Хотя проект Los von Rom был целью лишь промежуточного этапа на его пути к собственному расовому культу ариософии, все же он обозначил важность пангерманизма для его идеологического развития.

Жизненно важным элементом