Книга Камни тоже плавают - Михаил Константинович Зарубин

такие долбодятлы тут попадаются, что думаешь: «чем же таких родители делали и кто учил, да не прибил?»

Вот и вчера один такой Алибек Иванович «мастер-террорист» нам оптоволокно умудрился порвать. Теперь я вместо выходного, ношусь — выбиваю допуски и разрешения на устранение. Допуск еле получил, не хотели из-за пробного пуска разрешение давать. Хорошо хоть ребята попались знакомые, не раз коньячили вместе, да в баньках отдыхали. Вошли в положение, правда и своего, не упустили — на лапу тоже взяли хорошо.

А тут еще жена пристала: «к маме надо ехать, к маме… Да как ты к маме в джинсах поедешь⁈». Легко! Короче попёрся я в субботу, нагруженный резаком-скалывателем и паялкой, в особо охраняемую зону ускорителя. Да еще почти при параде. Брюки, рубашечка наглаженная. От пиджака с галстуком хоть в пользу кофты у жены отвертеться смог. А тут и так постов на каждом шагу было как блох на собаке, а с учетом запуска, ещё и кучу коридоров, опечатанных, обходить пришлось…

Скажите, вот как можно под подвесным потолком в канале оптоволокно перерубить? В трех местах! Еще и обрывки кабеля вытащить! А между обрывами больше сотни метров. Короче «засувался» я менять и паять кабель до звездочек и чертиков. И напрыгался по лестнице. Вверх-вниз.

Наверное, поэтому и вой сирены прозевал. Каюсь, еще и airpodsы вкупе с Металликой не способствуют оперативному восприятию мира. Вот на сына ругаюсь, что вечно уши заткнуты, но и сам — когда никто не видит — грешен.

В действительность я вернулся, когда здание не слабо так тряхнуло, а меня сдуло со стремянки.

Стёк по стенке, оглянулся, все перегородки как корова языком слизала, рам в окнах нет, а весь коридор ломаной мебелью вперемешку с оргтехникой завален… и тишина. Только ветер где-то железом звякает.

Трухнул, конечно, сильно. Зато здравая мысля сразу седалищный нерв скребанула: «Валить надо отсюда. Срочно!» Прикинул, до лестницы по этому лабиринту за час не доберусь. Это если во что-нибудь повезет не впороться. Проще до запасного выхода. Через него по лестнице на крышу, а там по пожарке и до земли добраться можно. Ну или снимут с крыши на крайняк. Спасать-то будут, надеюсь.

Двинул и половину пути преодолеть успел, даже паялку с собой прихватил — кровная, почти в семь тонн зеленых мне встала — когда что-то заставило глянуть назад. Ощущение — на спине волосы дыбом стоят.

Позади, бетонные плиты подняло в воздух. Под ними белое пламя, и какая-то черная хмарь в фиолетовых искрах расползается. Сюр.

А потом время понеслось вскачь. Бабахнуло так, что я снова улетел метров на десять. Кувырком. И опять в стену влетел. Ну и для полного счастья в ногу арматурина прилетела. Надежно так — насквозь. И к стене как бабочку пришпилила. Боль вам скажу — адская!

Но жив. На две ладони выше — и можно было не дергаться. А так, кости целы, кровь хоть и течет, однако не ручьем — прорвемся.

Когда чуть очухался, перестал дергаться и стал хоть немного соображать — понял, штырь самому не выдернуть, придется с него сниматься. Да и до крыши мне теперь не добраться. Банально по вертикальной лестнице не смогу подняться.

Вы пробовали сняться с крючка? Вот и протащить себя по арматурине оказалось то еще удовольствие. Мало того, что арматура гнутая, так еще рифленая! Три раза почти терял сознание, но стянулся. майкой по-быстрому кой-как перетянул рану и ползком пошустрил в лабиринт обломков.

Честно, сколько я полз, не помню, мне кажется — вечность. Возле выхода на лестничную площадку нарвался на залом из исковерканной мебели, сверху обильно присыпанный битым стеклом.

Вот когда его штурмовать начал и обратил внимание, что вокруг сумеречно стало. Не от потери крови, а реально, та хмарь пол здания наполнила и ко мне подползать стала.

Только вот с пробитой ногой на пятом десятке козлом по завалам уже не поскачешь. Вот и я рванул почти ползком… и сполз обратно. Только пузо стеклом изрезал.

Ко второму заходу подошел более продуманно, даже почти до вершины добрался. Но итог тот же — опять куча меня победила.

Последующие три попытки отличались разнообразием, но не финалом. А в центре зала что-то типа черной дырени с фиолетовыми сполохами клубится начало…Типа симулятора черной дыры.

Выползти из коридора я так и не смог. Отрубился, переползая эту кучу, как будто свет выключили. Чик — и Тьма!

* * *

Переулок

Пришел в себя с ощущением как после дикой попойки. Голова неподъемная, свинцом налитая. Мысли тяжело-тяжело переваливаются. Медленно. И краями цепляются.

Веки слиплись и не хотят открываться. Думаю, сколько времени прошло, меня уже выковыряли, и я в больнице или еще битый мусор тушкой подпираю? Если на куче, то и кровью истечь можно. Хотя тушка вроде ровно лежит. Но на пузе. И ногу только слегка дергает. Но холодно, как в талый сугроб или холодильник засунули.

Короче непонятно… может морг?

Продрало так, что шустро руками глазенки разлепил. И снова выпал в осадок…

Подворотня. Темная. Точнее полусумрак. Хотя небо вроде и светлое. Вдалеке фонарь болтается. Потухший. Дома древние, разваливающиеся. С лепниной и деревянными рамами. Стекла маленькие и грязные. Где еще остались. Сливы из мятой-перемятой, будто жеваной, жести. Ржавой до дыр. Сосульки метровые по карнизам. Гирляндами. Сто лет такое не видел.

Грязный снег вокруг. И я в нем. Ногами в намёт у стены. Сверху изморозью присыпан. Хрустящей. Но ни души. И в окнах света нет. Вообще.

В полуметре над мною из стены выступает кусок стеклопакета с логотипом «…атом». Прямо из рассыпающихся кирпичей. А под ним аккуратно прислоненный к стене омоновский берц с торчащей белой как будто обглоданной костью…

Алес. Приплыли.

Мысли метнулись и потерялись. Какой снег? Сентябрь на дворе. Прохладно, конечно, но до снега еще с месяц! Не мог же на куче столько проваляться. Точно не мог. Дуба б дал.

А здание где? Какие подворотни в Кустанае? Он вообще наполовину из частного сектора. А реактор? Там же «дура» под полтыщи тон только легированной стали, АБКшка, периметр, канал, охрана, наконец…

Люди, ау, люди! Вы что меня бросили?..

Из прострации вывел холод. Начало потряхивать. С темнотой в глазах и стал переводить себя в вертикальное состояние. Переводить. Громко сказано. Сначала на четвереньки, пару раз ткнувшись мордой лица в талый снег. Потом — на карачках до стенки. А уж по стенке и «вверх». Минут за пять.

Стою. Качаюсь. На двух ногах. Как на двух? И сел попой в снег. Все