Книга Перемирие - Hermione Delacour

бы тот час, как её получила. Но как же легко было утонуть в её глазах, когда один-единственный их взгляд сводил с ума, а сердце часто-часто колотилось от одного ощущения её грудей, прижимающихся к его телу! Это было сродни самой опасной магии на свете — «Империусу», заклинанию лишения воли. Удивительно, как Рудольфус мог быть настолько глуп, что не поддался чарам жены — впрочем, ему же хуже, иначе Белле не понадобились бы эти встречи с Сириусом.

Её кроваво-красные губы очутились совсем близко от его губ, от её прикосновений по венам будто бы начинала бежать сама магия, переполняющая его тело. Сириус знал, что Белла чувствует то же самое, и им обоим необходимо дать этому выплеснуться наружу. Поэтому он лишь крепче прижал её к себе, вовлекая Беллу в глубокий поцелуй.

Едва ли они созданы друг для друга, но они вместе. Тот, кто родился для того, чтобы возглавить древнюю семью, но добровольно её оставил, и та, которая заслуживала стать её полноправной главой, но была вынуждена покинуть. Такие разные, но такие похожие... Белла коснулась его волос, а другой, тоже лишённой перчатки, торопливо расстегнула его рубашку, чтобы провести острыми, как лезвие её любимого кинжала, ногтями по его спине, оставляя кровавые полосы — свою собственную, личную метку, знак того, что в это мгновение они едины.

А затем оттолкнула его и сбросила платье, оставаясь в одних кружевных трусиках, и тут же принимаясь расстегивать брюки Сириуса, а затем и вовсе избавила его от них, резким движением сорвав вместе с бельём.

Сириус не успел опомниться, как Белла опустилась перед ним на колени — ему было лестно осознавать, что он единственный, перед кем она это делает. Белла ладонью обхватила его член у самого основания, ласкала яички, раз за разом проводила по нему языком... И когда Сириус был уже готов умолять её о большем, Белла наконец-то глубоко заглотила его колом стоящий член, хватая Сириуса за ягодицы, на которых теперь тоже останутся царапины от её ногтей. Жаль только, что ничто на свет не длится вечно, и Сириус лучше всех знал, что Белла — истинная слизеринка, -ничего не делает просто так.

Она всегда знала, чего хочет, и Сириус готов был пойти с ней на эту сделку, через некоторое время уже сам оказываясь на коленях между бесстыдно расставленных бёдер, избавив кузину от трусиков. Даже волосы на лобке у неё были подстрижены в виде змеи — и это зрелище почему-то его заводило не меньше, чем вид её восхитительных влажных складочек. Белла стонала и шумно выдыхала, зарываясь пальцами в его ещё влажные после купания в бассейне волосы, когда Сириус коснулся её клитора языком и принялся посасывать его, гладя и сминая стройные бёдра Беллы.

Наконец Сириус почувствовал, что с прелюдиями покончено. Белла сама улеглась на землю, пошире разводя ноги, словно приглашая его — хотя какому Блэку нужно было приглашение в такие моменты? Сириус вошёл в неё на всю глубину. Беллатрис трепетала и изгибалась под ним, и среди её возгласов и стонов Сириус отлично слышал собственное имя, что придавало ему сил. Вперёд, и затем назад. Снова, снова и снова, пока Белла не выгнулась под ним, издав особенно громкий вскрик — кончили они практически одновременно.

…Одевались они, довольные собой и друг над другом, и всё-таки отправились ужинать. Сириус включил музыку, и, услышав первые же ноты, усмехнулся: у них с Беллой всё всегда не так, и задом наперёд. С любой нормальной девушкой они бы сначала поужинали под ритмичные мелодии, и только потом перебрались в кровать. Какое счастье, что фамилия Блэк — уже сама по себе антоним нормальности. И Сириус не мог не признать, что будь они с кузиной такими, как все — их жизнь была бы гораздо более скучной.