Книга Королева Крика II - blueberry marshmallow

сказали, что его присутствие будет отличной рекламой шоу, что таким образом они смогут помочь семьям жертв резни, да и самому Воробьеву — лечение было не дешевым. Уж он-то знал — пережив инсульт и долгие месяцы восстановления в прошлом. Он думал тогда, что перевернул страницу своей жизни, и чувство беспомощности никогда к нему не вернётся. Ах, как же Алексей ошибался …

Одним словом — Воробьев дал свое согласие на участие и теперь сидел рядом с Валерией и другими звездами за судейским столом. Певица, казавшаяся всегда достаточно надменной женщиной, общалась с ним очень аккуратно. Так говорят с больными — отчего-то эта мысль не отпускала Алексея. Должно быть Валерия заметила, как он время от времени бледнеет и тяжко дышит, когда на него накатывают старые воспоминания и ассоциации. Он ведь все ещё помнил лицо Кати, когда в нее всадили нож.

Кровь на губах. Много много крови.

Но сейчас шоу должно продолжаться. На губах вместо крови — улыбка. Алексей ведет активную беседу с участниками, шутит и делает вид, что не замечает того, как ноет его шрам на шее. Гример услужливо прикрыла его слоем грима. Фантомная боль не давала покоя. Жар софитов режет глаза. Когда на сцену выходит Далматинец, Воробьев чувствует себя максимально дискомфортно, а когда видит участника (или участницу, что больше походит на правду), то этот дискомфорт усиливается.

«Нет, Регина, этого не может быть», — хочется выкрикнуть в ответ на реплику Тодоренко. Это не Луна Боне. Потому, что дважды один снаряд в одну яму не падает. Это не повторится снова. Только не сейчас.

Далматинец обращается к нему и захваченный врасплох Алексей молчит. Недолго — он смаргивает, улыбается натянуто. Остынь — это продюсеры решили подогреть ситуацию и устроили все так. Подонки, но это шоу бизнес, детка. Нет лучшего бизнеса, чем шоу бизнес, особенно, если у тебя есть подписанный договор со своей совестью. Сам Воробьев для этого слишком прост. Все ещё.

— Алексей скажет, что это потрясающий выход, — улыбка и полное отсутствие контроля над ситуацией, — Но почему Боне, Регина? Может быть это сама Круэлла? Разве нет?

Он впивается взглядом в фигурку на сцене. Господи, подыграй мне. Вдоль позвоночника пробегает дрожь, сердце стучит, как бешеное. Может быть, он даже побледнел?

— Вы когда-нибудь выступали на сцене? Помимо этого шоу.

— Или, может быть, подиум? — не отстает Регина.

Алексей бросает на нее быстрый, затравленный взгляд. Почему ты такая дура, Регина?

— Да и нет, — неопределённо отвечает участница.

А про сцену или подиум она говорит — пусть думают сами.

Слава, будучи эмпатичным человеком, должно быть, аж со сцены замечает, как бледнеет Воробьев. Макарову посчастливилось не стать одной из жертв в прошлом году, но он представлял себе, каково это — пережить подобное. Потому ведущий соскальзывает с неприятной темы, объявляя подсказки, в которых Далматинец продолжала максимально красоваться. Никаких кривляний — лишь чистый, ходячий секс.

Она сказала лишь и так всем известный факт: что она не из тех, из кого делают шубы. Она из тех, кто их носит. Прямая подсказка, говорящая о модных коллекциях, но пусть все просто думают, что она богата. Как и любая другая знаменитость.

В первом выпуске Далматинец оказалась одной из немногих, кто пел англоязычную песню. Группа «She Wants Revenge» всегда казалась ей стильной по звучанию, а выбор пал на композицию «Tear You Apart». Кала не обладала сильным голосом, потому главный упор делался на достаточно эпатажную, агрессивную хореографию и, как правильно выразился Филипп Бедросович, энергетику. Далматинец взмахивала своей меховой мантией, вызывающе присаживалась, разводя колени в стороны. В маске ни черта не было видно, но при каждом новом повороте Чопра смотрела на жюри. Ей была важна их оценка — первый выпуск все-таки. Но важнее было запомниться зрителям. У нее было припасено много козырей в рукаве на этот сезон.

I want to hold you close

Soft breasts, beating heart

As I whisper in your ear

I want to fucking tear you apart

Не самый сильный вокал отлично спрятали автотюн и блестящее английское произношение. На последних строках Далматинец очень точно повернулась в сторону Алексея Воробьева и протянула руку в латексной перчатке прямо к нему. На пальцах красовались кольца с яркими камнями.

Кала тяжело дышала в маске, но изнуренной себя не чувствовала. Напротив — она была очень заведена происходящим. У Летучей Мыши в прошлом сезоне так удачно вышел флирт с членом жюри, что теперь они вместе жили в Лос-Анджелеса. Бель-Эйр, мать его.

Не то чтобы Чопре так сдался Воробьев, но, если тот ответить на ее внимание ответным вниманием, это может поднять ей рейтинги.

Хотя, конечно, он был вполне в ее вкусе. Темноглазая, смуглая и темноволосая, Кала любила голубоглазых блондинов. И многие другие стереотипы.

— Это было по-настоящему жарко! — на сцену выскочил Слава. — Далматинец, дамы и господа!

Голоса Филиппа, Тимура, Валерии и Регины слились для Калы в один бурный поток. Конечно, они были восхищены. Как иначе?

— И что скажет Алексей теперь? — не скрывая своего интереса, вновь докопалась Чопра.

Бывают дни, когда все идёт не так. Из рук вон плохо. Алексей мог с уверенностью сказать — сегодня именно такой день. Начиная с того, что он проспал, и потому мчался в студию на всех парах, и заканчивая Далматинцем, с которой явно было что-то не то. Воробьев успокаивал себя — это просто шоу. От него хотят эмоций, ибо все знают, как это продаётся. О кровавой «Маске» было многим известно, всем хотелось взглянуть на жертву, а ещё больше — на эмоции этой самой жертвы, которая сейчас покрывалась потом под светом прожекторов.

Воробьев — актёр, пусть не самый гениальный, но достаточно талантливый для того, чтобы изображать то, чего нет. Вот и сейчас он усиленно изображал спокойствие. Даже тогда, когда заиграла музыка — он не выдал себя, хотя понял сразу же намёк. Алексей смотрел «Американскую историю ужасов» и прекрасно помнил кровавую оргию «Отеля». Это было гадко и мерзко — давить его подобным образом. Даже за те деньги, которые ему заплатили. Ему хотелось сейчас только одного — вскочить со стула и убежать. И как можно дальше.

Но он продолжал сидеть за судейским столом. Сидеть и смотреть шоу, которое разыгрывала перед ними Далматинец. Теперь он был уверен на все сто, что перед ним девушка. Она была сексуальна и откровенна, и возможно раньше она был заинтересовала его и взволновала. Но сейчас Алексей чувствовал лишь страх. А вслед за страхом пришло