Книга Зомби, ушки и рок-н-ролл... - владас

выругался водитель маршрутки. ‒ Понакупят прав, а потом целуются то со столбами, то с машинами!

Я лениво посмотрел в окно, пока водила объезжал место ДТП, и с лёгким удивлением успел рассмотреть участников. Ну да, что бы сомневался. Старенькая Волга против новенького мерса. И кто бы сомневался, что на первом лишь краска поцарапалась, а вот иномарке двигатель в гармошку смяло вместе с кузовом. Обычное дело, когда сталкиваются кусок адамантия и фольга. Ну а иначе прочностные характеристики что первой машины, что второй я объяснить не могу.

К универу приехал даже чуть раньше, чем следовало бы, так что времени на поиск аудитории было достаточно. Благо у нас тут абсолютно адекватная реальность, а не психоделический сон, поэтому номера кабинетов просчитать было просто. Направо пойдёшь ‒ числа больше найдёшь, налево пойдёшь ‒ первые кабинеты найдёшь, прямо пойдёшь ‒ в стену упрёшься. Ну а чего ещё можно ожидать-то?

В класс я пришёл в числе первых. Точнее сказать, вторым. Первой оказалась та самая девчонка из сна, которая с абсолютным безразличием на моське теребонькала струны своей электрогитары. Вот на этом моменте я очень сильно напрягся, потому что слишком много совпадений на квадратный метр. А тут ещё дверь за спиной предательски хлопнула.

Словно в страшном сне девушка повернула лицо ко мне и высекла из инструмента резкий звук, который напрочь ломал всю мелодию. Но потом она моргнула и улыбнулась. Нет, это была не дьявольская улыбка, а просто дружелюбная и чуть извиняющаяся улыбка молодой девушки.

— Привет, ‒ собрав в кулак яйца поздоровался я. ‒ Или уже видились?

— Уху, ‒ медленно кивнула она. ‒ Виделись, уху. Я проломила тебе голову.

— Кстати, на счёт этого… Объяснишь?

— Нет. Ещё не началось. А если скажу, то всё будет зря. Любишь музыку?

— Эм… ‒ я, честно сказать, завис от информации, которая ничего не проясняла, и полувопросительно ответил. ‒ Да?..

— Тогда всё замечательно, ‒ кивнула девчонка. ‒ Меня, кстати, зовут Лѝса. Можно просто Ли.

— А я Рок, ‒ представился я в ответ, садясь рядом. ‒ И нет, это не шутка, это родители умники.

— Так что не поменяешь имя, если не нравится?

— А почему оно мне должно не нравится? ‒ удивился я. ‒ Наоборот очень прикольно.

Вообще, стоит, наверное, объяснить, почему я так легко разговаривал с девчонкой. Во-первых, я неплохо чувствую людей. Это даже не эмпатия в обыденном её понимании, а скорее что-то более глубокое. Просто я с самого детства натренировался видеть в людях их скрытые мысли и качества. Перебросившись парой фраз с незнакомцем, я уже мог сделать вывод о нём, как о человеке. Во-вторых, семь лет обучения в художке. О, об этом стоит рассказать поподробнее.

Дело было в далёком втором классе. Первое сентября, все с цветами сидят в классе и слушают довольно фальшивый монолог классного руководителя о том, как она нас рада видеть и как соскучилась за лето. Потом слово переходит незнакомой улыбчивой женщине лет тридцати пяти. Та представляется как преподаватель из художественной школы. Что она рассказывала я уж и не вспомню, но одно отложилось в памяти:

— … и группой вы иногда будете выезжать в музеи, на природу и в аквапарк…

Всё, дальше я уже и не слушал. Аквапарк для меня восьмилетнего был раем на земле, в который я попадал непозволительно редко! Поэтому я уцепился за эту возможность и после конца официальной части праздника потянул маму в эту самую школу рисования.

В тот год группа набралась с очень большим половым дисбалансом. Два мальчика на восемь девочек. Но все ребята были крайне интересными, и мы быстро сдружились. Годы шли, состав периодически менялся. На третий год я и вовсе остался одним представителем сильного пола на весь цветник, который пополнился ещё вдвое. Преподаватели наверняка посмеивались про себя, глядя на такую картину, но я того не замечал. Я просто кайфовал от общения с хорошими людьми.

Года после четвёртого преподаватели нас фактически оставили на саморазвитие, практически перестав появляться в классе и лишь изредка направляя по пути совершенствования навыков рисования, скульптуры и прикладного творчества. Это дало намного больше свободы в общении между собой. Хотя стоит признать, нас и так не особо ограничивали.

Прошло ещё три года, и из стен художественной школы я вышел с красным дипломом, кучей хороших воспоминаний и багажом навыков общения с противоположным полом. И да, в аквапарк мы так ни разу и не съездили. Самый большой обман детства, хнык-хнык.

Ну и в-третьих, девушка, сидящая передо мной с гитарой, была просто красива. Изящные формы, не сильно большая грудь (но и совсем не доска, что радует), длинные золотистые волосы и очень красивые карие глаза. Одета она была в тёмно-фиолетовую футболку, джинсовую курточку с коротким рукавом, джинсовую же юбку выше колена и чёрно-коричневые чулки. Макияж если и был, то я его не видел.

Так что я довольно быстро забил на все подозрения, какие были у меня в начале, и увлечённо обсуждал с Ли музыку и книги.

— Оп-па, кто это тут? ‒ отвлёк нас громкий голос белобрысого здорового парня в клетчатой рубахе. ‒ Привет вам. Как кого зовут? Меня Коляном звать.

— Лѝса, ‒ коротко представилась девчонка, недовольно хмурясь. Странно.

— А я Рок, ‒ представился я в свою очередь, недоумевая о причине резкой смены настроения Ли.

— Хм… на иностранцев вы не похожи, ‒ протянул парень, присаживаясь на соседнюю парту.

— За даму ничего не скажу, но у меня просто родители шутники, ‒ пожал я плечами. ‒ Кстати, ты не в курсе, где все? Нас ведь двадцать пять человек было в списке, а здесь нас всего тро… четверо, ‒ исправился я, посмотрев на зашедшего в кабинет паренька. ‒ Кем будешь, болезный?

— Ну это… Сеня я, ‒ чуть подтупливая ответил новоприбывший товарищ в пиджаке. ‒ А где все?

— Да я вот тоже этим вопросом задаюсь. Пара через пять минут начнётся, а никого ещё нет.

— Просто начало уже положено, ‒ хмуро тренькая на гитаре пояснила Ли.

— Ты о том самом непонятном чём-то, которое связано с ночным происшествием? ‒ со вздохом спросил я.

Девушка натурально сверкнула глазами, а в следующее мгновение материализовалась за Сеней уже с занесённой гитарой. Мгновение замерло, только инструмент неумолимо приближался к голове парня. Самым неприятным было то, что я не мог сдвинуться даже на миллиметр, чтобы оттолкнуть