Книга И нас пожирает пламя - Жауме Кабре

так нарочно, поскольку работа ему опротивела и хотелось отдохнуть. И тонко намекнул, что все из-за сына, который не спрятал вовремя ножи. Прежде чем поместить его в сумасшедший дом, решили проверить, не придет ли он сам в чувство, если займется другим делом. В одну светлую голову пришла блестящая идея, что работа на заправочной станции, не наводящая на опасные размышления, окажется лучшим способом привести больного в равновесие. И в один прекрасный день Измаил, уже с удивлением наблюдавший, как все его тело покрывается густой растительностью, а голос становится сложнее контролировать (он очень переживал, когда давал петуха в присутствии Лео, хорошевшей не по дням, а по часам), решил навестить родителя на бензоколонке. Тот держал в руке шланг, из которого только что напоил иссохший от жажды «форд», собравший на себе, казалось, все вмятины на свете. Отец вопросительно развел руками и, не получив от сына внятного ответа, сам спросил, какого хрена ты тут шастаешь и прогуливаешь школу.

– Это была не моя вина.

– Ты вообще про что?

– Про маму. И палец ты себе оттяпал тоже не из-за меня.

– Я, вообще-то, и не говорил…

– Говорил. Ты на меня баллоны катишь.

– Да пошел ты…

– Хорошо, – сказал подросток, не двигаясь с места.

– Умничать решил?

– Папа…

– Марш в школу, или оболью тебя бензином. Тогда помчишься как миленький.

– Папа…

Отец прицелился в него из шланга и выпустил струю бензина, от которой сыну пришлось укрыться за сияющим «штромбергом», как раз въезжавшим на заправочную станцию. Измаил убежал не оглядываясь, а когда под вечер, вдоволь набродившись по городу, он с заплаканными глазами приплелся домой, там его встретила крайне любезная дама, которая осведомилась, не Измаилом ли его зовут, и он подтвердил, что так оно и есть. А та ему, послушай, твой отец…

– Что с ним такое?

– Мы были вынуждены его госпитализировать.

– Он псих. Ненормальный.

– Не надо так говорить. Твой папа болен.

– Ну да, с ума сошел. Чуть меня заживо не сжег.

– Это нам известно. Он проходит курс лечения, а нам с тобой нужно побеседовать.

– О чем?

– О том, что тебя ждет. Об этом мы должны…

– Что это значит?

– Пойми… что ты не можешь жить один.

– Я уже два года хожу за продуктами и каждый день готовлю.

– А деньги у тебя откуда?

– Отец кладет их в банку из-под сахара.

– Ну а теперь будешь жить на всем готовом.

– Я не хочу в тюрьму. Это не я с ума сошел, а папа.

– Что ты, что ты, дружочек, – рассмеялась чрезвычайно любезная дама, – никакая это не тюрьма. Тебя просто поселят в одну квартиру с другими мальчиками и воспитателем.

– Ни за что на свете, сеньора.

В тот же вечер его отвезли туда, где уже обосновались четверо равнодушных воспитанников, за которыми присматривал некто по имени Алекс. Будешь жить тут. Договорились?

В комнате, куда поселили Измаила, было две кровати. Его соседом оказался один из безучастных подростков по имени Симон, который, судя по всему, с утра до вечера читал и, кажется, только через час с лишним сообразил, что новичка подселили к нему.

– Привет, – в третий раз повторил Измаил. Тогда Симон оторвался от книги и долго-долго молча глядел на него. Осмотрев новенького как следует, он заложил страницу закладкой, закрыл книгу и ответил, привет.

На следующий день Симон сказал, что у него родители в тюрьме, но все обвинения ложные. А с тобой что стряслось?

– Мамы у меня нет. Она умерла от холода. Уже давно.

– Вот черт. А отец?

* * *

Через несколько дней, когда они, вернувшись из школы, жевали бутерброды и делали вид, что готовят уроки, Измаил спросил Симона, а что ты все время сидишь с книгой.

– Я люблю читать.

– И не мешало бы вам всем последовать его примеру, правда? – заметил воспитатель, разгружая пакеты с едой на три дня.

– Скукота, – отозвался блондин, почти альбинос, о котором в квартире ходили слухи, что его замели за нелегальную игру в покер. Дело было в том, что никто из них не знал, по какой причине все остальные оказались под началом Алекса. Каждый пытался избежать объяснений и переставал расспрашивать, едва ему становилось ясно, насколько на вопросы неприятно отвечать.

Словно проходя обряд инициации, уже через две недели, закончив книгу, которую дал ему почитать Симон, Измаил покорно поплелся вместе со своим новым другом и в сопровождении Алекса в районную библиотеку. Симон подвел его к толстенному фолианту, раскрытому на первой странице, и указал пальцем на верхнюю строчку:

– Это начало романа. Читай вслух.

– Зовите меня Измаил, – прочел Измаил. И в изумлении остановился. Довольный Алекс незаметно усмехнулся, а Симон спросил, можно ли взять книгу из библиотеки домой.

Как же так вышло, что Измаил оказался в этой квартире, где почти никто никогда и ни с кем не ссорился и откуда всем хотелось поскорее убраться восвояси, но без всякой спешки, поскольку жить с семьей, если от нее еще что-то оставалось, было бы почти самоубийством? Волею судеб.

Итак, Измаил перечитал первую страницу книги раз тридцать. Но как ни бился, не мог продвинуться дальше, потому что, слушай, а тебе не надоедают эти россказни про суда под парусами и все море да море, и…

– Не зацикливайся. Никто не обязан дочитывать романы до конца. Читай только книги, которые того достойны.

– Ты хочешь сказать, что «Моби Дик» – плохая книга?

– Нет. Хочу сказать, что ты к ней еще не готов…

– А кто ты такой, чтобы мне указывать, к чему я не готов?

– Хорошо, хорошо. Делай как знаешь.

И уткнулся в свою книгу, которая была гораздо тоньше романа, доставшегося Измаилу. А Измаил промучился несколько дней и в конце концов попросил у Алекса разрешения сходить в библиотеку и поменять этот том на что-нибудь потоньше, если можно. Он свыкся с тем, что спорить с Симоном – пустая трата времени, но все еще не мог понять, как такой уравновешенный парень оказался в этом закутке для заблудших овец. Да-да, его родители сидели в тюрьме, но все обвинения были ложными.

– Симон, – обратился к нему Измаил как-то в дождливый весенний день.

– Ага, – ответил тот, не отрывая глаз от книги.

– Что это были за ложные обвинения?

– Ты о чем?

– Ну как же. Скажи, за что твоих родителей…

Симон захлопнул книгу, не заложив страницу закладкой, приподнялся и врезал ему по носу так, что кровь шла без остановки пару часов, несмотря на обилие ваты и перекиси водорода. Удар помог Измаилу немедленно усвоить, как важно в жизни