Книга Дом Хильди Гуд - Энн Лири
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хорошо известно, что Макаллистеры ухнули целое состояние и целый год на обновление дома Барлоу. Брайан Макаллистер, если кто не знает, — один из основателей «Р. Е. Кервин» — одного из крупнейших в мире хедж-фондов. Он вырос на первом этаже трехэтажки в Южном Бостоне, с четырьмя братьями и сестрой, и к пятидесяти стал миллиардером. Выбери он другую жену, жил бы, наверное, в особняке в Веллесли или Вестоне, с полным штатом слуг, но он женился на Ребекке, которая жила вдали от родителей под присмотром множества слуг и любила все делать сама.
Откуда я столько знаю о Макаллистерах? Конечно, не только по их дому. Мне известно практически обо всем, что происходит в нашем городке. Так или иначе, все вести доходят до меня. Я — старожил; правнучка в восьмом поколении Сары Гуд, одной из обвиненных в колдовстве, осужденных и повешенных в Салеме. Моим клиентам нравится, когда я упоминаю в беседе о том, что я — потомок ведьмы, которую звали Добрая Гуд (да, я всегда смеюсь с ними, как будто мне не приходила в голову ирония, когда они говорят «Добрая старая Гуди Гуд, ха-ха»). И когда упоминаю, что моя семья жила в Салеме, рядом с Вендовером, штат Массачусетс, с 1600-х.
Мой муж, Скотт, повторял, что меня повесили бы как ведьму, живи я в другое время. Верьте — не верьте, но ему казалось, что это своего рода комплимент; и я вполне этому соответствую, особенно теперь, перевалив за средний возраст. Мое имя — Хильда; дети твердят, что это имя ведьмы, все называют меня Хильд и. Живу одна; дочки выросли, а мой муж мне больше не муж. Я говорю с животными. Пожалуй, это можно считать подозрительным. И некоторые думают, что у меня есть особое чутье, ментальные способности… Это неправда. Просто я знаю несколько фокусов. И знаю многое о людях — как я уже говорила, меня интересуют чужие дела.
Словом, мое дело — знать дела других. Я — лучший агент по недвижимости в городе, где главные отрасли — антиквариат и недвижимость. Раньше главными были кораблестроение и моллюски, но последние стапели в Вендовере закрылись больше тридцати лет назад. Сегодня у нас те, кто не получает прибыли с новенького хедж-фонда, продают по вздутым ценам недвижимость на побережье — тем, кто получает.
Можно, как прежде, собирать моллюсков — приливные болота за бухтой Гетчелла отличное место, — однако на жизнь так уже не заработаешь. Даже моллюсков для «Знаменитых жареных моллюсков Клема» засыпают в темные чаны с маслом из холодильников, прибывающих из Новой Шотландии. Нет, лучший способ зарабатывать здесь — риэлторская компания: продавать, управлять, улучшать и обслуживать бесценные прибрежные земли, бывшие когда-то болотами и фермерскими хозяйствами, а теперь в журнале «Бостон» названные «Новый Золотой пляж Северного берега».
Оказалось, что Брайан Макаллистер — владелец журнала «Бостон». В день нашего знакомства, когда я показала ему будущий дом, Брайан ткнул в журнал, лежавший на сиденье машины рядом со мной, и воскликнул:
— Эй, Хильди, у вас мой журнал.
— Правда? О, тогда возьмите, конечно. Мой, значит, где-то еще.
— Нет, — рассмеялся Брайан. — Я — владелец. Журнал «Бостон». Я издатель. Купили с другом в прошлом году.
«Чертова ты шишка, настоящий носорог», — подумала я. Ненавижу богачей. Но произнесла:
— Это один из моих любимых журналов.
Я ведь показывала ему дом за два миллиона долларов, дом, который — я знала точно — его жена в мыслях уже выпотрошила и перестроила заново; покрасила и обставила, провела канализацию и электропроводку и эффектно осветила — за несколько коротких дней после того, как впервые увидела.
— Мы вам организуем хорошую скидочку в разделе рекламы недвижимости, если пожелаете, — предложил Брайан.
— Это было бы здорово, спасибо, Брайан, — ответила я.
И стала ненавидеть его чуточку меньше.
ГЛАВА 2
Венди Хизертон обожает устраивать вечеринки для чудесных клиентов. Так она благодарит их за сделку и заодно знакомит с другими людьми — которых Венди считает чудесными. Ее сын Алекс и его бойфренд Дэниел занимаются приготовлениями. Дэниел — дизайнер по интерьерам, Алекс коллекционирует антиквариат.
Ужин для Макаллистеров они решили провести в саду. Под цветущей магнолией поставили несколько длинных банкетных столов. На ветвях развесили бумажные фонарики. Затем покрыли столы несколькими старинными белыми льняными скатертями Венди и выставили лучшее серебро, фарфор и хрусталь — весьма неожиданно и эффектно для ужина в саду. Ветви пахучей сирени свисали из высоких серебряных ваз. Факелы, источающие цитрусовый аромат, окаймляли дорожку от дома к столам и торчали из земли вокруг столов, чтобы отгонять насекомых. «Волшебно», — повторяли все в один голос Венди, Алексу и Дэниелу. И это была правда.
Хотя вечеринка началась в семь, я появилась только к восьми, потому что больше не пью коктейлей. Я на «реабилитации» и не часто посещаю вечеринки; стараюсь приходить перед самым ужином и откланиваюсь сразу после десерта. На вечеринку у Макаллистеров я пришла одновременно с Питером и Элизой Ньюболдами. Питер, Элиза и их сын Сэм живут в Кембридже, потому что Питер — психиатр в больнице Маклина в Белмонте. В Кембридже у Питера маленькая частная практика — и в Вендовере тоже, но сюда он приезжает только по пятницам и иногда по субботам.
Когда мы подходили к крыльцу Хизертонов, Питер тронул меня за плечо и сказал:
— Ну что ж, хотя бы один знакомый на этой вечеринке. — Потом повернулся к жене: — Элиза, ты ведь знаешь Хильди Гуд?
— Нет, Питер, — язвительно ответила Элиза. — Я никогда не слышала о Хильди Гуд.
Питер снимал у меня кабинет, над моей конторой «Недвижимость Гуд», много лет, однако Элизу я встречала на самом деле всего несколько раз. Она ведет писательские семинары в Кембридже, но, честно сказать, я не помню, что она пишет сама. Может быть, стихи. Сэм, став подростком, отказывается приезжать в Вендовер по выходным; а Элиза, как мне казалось, никогда не хотела сюда приезжать вообще, так что Питер обычно проводил выходные в Вендовере в одиночестве. Он говорил мне, что его это устраивает и что он пишет новую книгу — что-то вроде «Психология сообществ».
Когда мы вошли, молодая девушка проводила нас через
