Книга Ярар. Начало - Тимофей Грехов

грустью в глазах спросил я. — И почему ты отвечаешь на звонок?

— Будь ты проклят, Стиди! Мы могли все выжить! — с истеричными нотками в голосе сказал Эрни. — Она погибла из-за тебя! Твоё упрямство, её погубило. Нужно было только прислушаться к большинству.

— И нарушить присягу, как вы? — спросил я.

— ДА! — заорал он. — Ты мог нарушить долбанную присягу, несуществующего государства. Оглянись! Кому теперь мы нужны?! Кому теперь нужен ТЫ?! Стиди, ты же знаешь куда летит твой корабль? — И со злобой прошипел: — Прямо в аномаааалию!

— А вы? — спросил я. — Разве вы выберетесь?

— Конечно же, мы специально залетели так глубоко, чтобы проанализировать характер воронки. Ориентировочно через час действие гравитации воронки закончится, и мы улетим.

— Я так не думаю, — произнёс я, под расширяющиеся глаза Эрни. — Прощай, старый друг! — Показав ему средний палец, отдаю приказ компьютеру: — Искин, всеми орудиями по кораблю Акаси, ОГОНЬ!

Ожидание ответа от искина не длилось больше сорока секунд.

— Цель уничтожена. — услышал я сообщение.

Легкая победа объяснялась тем, что всю энергию они переправили в двигатели, и щитом корабль прикрыт не был. У них была возможность выбраться, но об этом уже никто не узнает. Я совершил месть, месть за предательство. Но легче мне не стало.

Уточнив некоторые вопросы у искина, и не найдя выхода в сложившейся ситуации, пошёл в свою комнату. Там у меня лежала бутылка коньяка, подаренная адмиралом. Было бы обидно так и не попробовать её.

Глава 1

«Боже, я же умер. Неужели и после смерти может болеть голова с похмелья?» — но вместо своего голоса я услышал детский плач. — «Как же он громко кричит!» — подумал я.

Я попытался определить источник шума, но что-то мешало мне повернуть голову. «Боже, только не инвалид!» — воззвал к Всевышнему я. — «Не хочу быть овощем, способным только шевелить глазами!» Постарался пошевелить ногами и руками, и почувствовал их. «Наверное, — с облегчением подумал я, — мои травмы временные.»

Хотя, было бы странно если бы я остался цел и невредим после той заварухи. Если меня смогли спасти, то хотелось бы знать кто и как? Последнее, что я помнил, было частичное разрушение фюзеляжа корабля. Приближение корабля к воронке сопровождалось громким скрежетом металла. Даже внутри судна я чувствовал, как на меня воздействует сила, исходящая от неё. Было чувство, что тебя зажали в тиски и кто-то пытается от тела отщипнуть по кусочку твоей плоти.

Резкий подъём вверх меня сильно испугал. «Ааааа!» — закричал я. — «Какого чёрта здесь творится?» — и только тогда до меня дошло, что детский плач принадлежит мне самому. А вместо слов, это я кричу. В эту же секунду надо мной склонилась огромная баба, и что-то зашептала мне. Разумеется, я ни слова не понял.

Немного постояв надо мной, она приподняла верхнюю одежду и стала совать в рот мне свою грудь. Я вырывался, кричал, но силы были не равны, и в тяжелейшей схватке я уснул.

Сон, туалет, еда — вот весь мой график. Я не понимал сколько дней прошло с момента моего попадания. Я мог спать несколько раз на дню, и в принципе это было нормально для ребенка, но не для меня! После смены пеленок, меня так плотно закутывали, что я и пальцем не мог пошевелить.

Как я понял, мной занималась нянечка весьма почтительного возраста, которая, оставаясь одна, постоянно себе что-то бубнила под нос. Мать же приходила только для того, чтобы покормить меня или забрать на ночь. Вот не поверите, но ей я был рад всегда, потому что вечерами она клала меня к себе на кровать и вытаскивала меня из ненавистной пеленки. И да, просто играла со мной.

Всё моё развлечение сводилось к тому, что я специально выжидал, когда нянечка меня разденет, после чего я смогу выказать ей всё своё отношение к ней!

Наши взгляды встречаются, она снова ждёт, когда я решу справить нужду. Я улыбаюсь ей, как только могу, при этом весело смеюсь. И когда она пытается меня приподнять, понимаю — пора!

— Агаа, не успел! — воскликнула она, вовремя избежав моей праведной мести. — Яр, порой мне кажется, что ты специально так делаешь. Но я видела, как тебя переодевает мама и ты ни разу, заметь, ни разу, так не поступал!

Мою нянечку звали Этта. На вид ей было лет пятьдесят, и на неё было приятно смотреть. Слегка располневшая, добрая, следящая за собой женщина. Если не брать в расчёт то, что она меня сильно пеленала, то она мне даже нравилась. Спустя два месяца после моего попадания, она стала читать мне сказки и петь песни, что позволило хоть немного, но начать понимать новый для меня язык. В те моменты я становился послушным ребенком и тихо слушал её мягкий голос.

Спустя время меня перестали пеленать, потому что, при всей сноровке нянечки, у меня стало получаться освободиться из этих пут. К тому же я нашёл в себе силы переворачиваться. А какое я испытал счастье, когда стал ползать! Невозможно описать словами, ведь мне открылся, хоть пока ещё маленький, но мир!

Дом, в котором я жил, был построен из камня и дерева. И казался мне огромным. Подсознательно я понимал, что сам ещё маленький и мне кажется всё большим, но дом был трёхэтажным, с большой двускатной крышей. Вокруг дома был немаленький участок земли, с небольшим прудом на заднем дворе. Также из окон были видны высокие крепостные стены, на которых стояли стражники. Когда я первый раз увидел их, то сильно удивился. На стражниках была надета кираса, а на поясах у них висели клинки.

Однажды, моё внимание привлёк свет, исходящий от потолка. Я был уверен, что это не свечки. Единственное, как мне показалось, он был слишком ярким, но я всё это время думал, что они используют другой газ в лампочках. Всё-таки другая планета, другие технологии… А тут я вижу, что стражники носят этот архаизм. Учитывая, что я буквально ещё под стол пешком хожу (вернее ползаю), решил не гнать лошадей, и оставил этот вопрос. Со временем я всё равно узнаю этот мир лучше.

Время тянулось очень долго, и наконец-то я сделал это. Простой шаг для человека, величайший шаг для меня! С этого дня вся прислуга, со всеми домочадцами приходили в тихий ужас от моих выкрутасов. Было ли мне стыдно? Однозначно нет.

— Этта, — услышал я голос матери, — ты не видела Ярара?

— Неужели он снова сбежал, госпожа Эмери?