Книга Закон тени - Джулио Леони

— Я из сил выбиваюсь, обогащая сад Сан-Марко произведениями античных мастеров, чтобы художники могли приходить сюда и изучать их. За это кто-то даже прозвал меня Великолепным, правда, не знаю, то ли восхваляя мою либеральность, то ли насмехаясь над моим простодушием. И единственное, что я с этого имею, — поколение юных умников! А теперь объясни, зачем ты коптишь мою статую факелами, если завтра утром в твоем распоряжении будет яркий солнечный свет, чтобы ты мог копировать ее в полном спокойствии? — фыркнул он, указав на лист белого картона на стоявшем неподалеку мольберте.

— В солнечном свете я увижу статую такой, какой ее видим мы, а мне хочется посмотреть на нее глазами того, кто ее изваял. Эта фигура предназначена для укромной храмовой ниши. Ее должны окружать цветы и всяческие воскурения. Скульптор это понимал и создал ее не для яркого солнечного света, а для неверного освещения дрожащих факелов. Видите, как на ветру оживают складки одежды, как смягчается ее лицо в ласковом свете пламени?

— Всей этой болтовни по поводу формы ты набрался в университете в Болонье? А я-то думал, что отправил вас изучать право или насмехаться над Аристотелем. Сейчас это считается обязательным у желторотых студентов.

— Именно это я и хотел скопировать, — сдержанно ответил юноша, в голосе которого уже не было прежней уверенности.

— Ты ищешь не искусства, а красоты. — Лоренцо задумчиво покачал головой. — Искусство достигается учением, красота же — дар Божий. Может, тебе надо бы тратить время в огороде братьев-монахов, а не в моем саду.

— Красота, которая у меня в голове, не имеет ничего общего с церковным пением, — заразительно рассмеялся юноша. — Как говорит Лукреций…

— Ни слова об этом язычнике! — взорвался Великолепный, мотнув головой в сторону монастыря доминиканцев, видневшегося за городской стеной. — Папа имеет уши даже в моем доме, и меня подозревают в том, что я населил его последователями Платона. Ведь ты же приехал во Флоренцию не затем, чтобы пачкать картон рисунками, а чтобы пополнить свои познания в философии. Джованни Пико[7]граф Мирандола и владетель Конкордии! Ты носишь прославленное имя, которое пристало литератору и воину, но никак не мазилке!

Юноша нервным движением откинул назад длинные белокурые волосы.

— Я многому научился в университетах Падуи и Болоньи, кроме всего прочего, понял, что только в поисках красоты человек достигает вершин своего достоинства… — начал он с воодушевлением.

Но Великолепный с иронической искоркой в глазах перебил его:

— Знаем, знаем, какую красоту ищут в твоем возрасте. Из Падуи и Болоньи до нас дошли не только вести о твоей учебе, но и слухи о некой девице в слезах. Мне действительно хотелось бы, чтобы этот сад был открыт только голосу прекрасного, но некоторые вопросы… — Он тяжело вздохнул.

— Будет война? — сразу посерьезнев, спросил юноша.

Лоренцо энергично закивал, потом махнул рукой, словно зачеркивая свой ответ.

— Венеция собирается напасть на Феррару, и скоро вся Италия будет в огне. С Папой Сикстом у нас натянутые отношения. Папские войска появились на границе, и рано или поздно, но придется вступить с ними в бой. Коммуна[8]решила создать свою милицию, но мне хочется, чтобы и мой род вышел на поле боя.

От Пико не укрылось, что Великолепный назвал Флоренцию коммуной, хотя давно стал настоящим хозяином города, и это было известно всем. Но перед горожанами он продолжал рисоваться и настаивать, что он такой же, как все. Может быть, чуть богаче, мудрее остальных… Может быть, более одинок…

Лоренцо словно прочитал его мысли.

— Многие придерживаются мнения, что мне следует отступить и, как доброму христианину, склониться перед волей Папы.

— Тогда вы перестанете быть самим собой. Италия потеряет вождя, а Папа приобретет всего лишь еще одного придворного. Уж лучше война. Вы ведь так уже и решили?

— Как легко молодежь рассуждает о войне… Для вас это будто праздник! Но в конечном итоге ты прав, — тихо сказал он, покачав головой и пристально посмотрев на юношу. — Говорят, опасно доверяться тому, кто хорошо тебя знает. И как это я тебя терплю? Может, ты напоминаешь меня самого, когда мне было столько лет, сколько сейчас тебе? То же легкомыслие, та же спесь. — Великолепный погрозил пальцем. — И я был такой же красавчик, как ты!

В этот момент тишину разорвал тревожный набат. Лоренцо прислушался. Колокола били все настойчивее, и это означало, что сигнал тревоги принят и передан.

— Где-то пожар! — воскликнул он и подбежал к зарешеченному окну, выходящему на улицу.

Флоренция была погружена во тьму. Только кое-где на фасадах домов аристократов горели факелы. Отсветы огня виднелись на том берегу Арно.

— Проклятый Питти! — процедил сквозь зубы Великолепный, вглядываясь в большое, ярко освещенное здание у подножия холма. — Чертов спесивец! Надеюсь, это горит его палаццо!

— Нет, сер Лоренцо, это в стороне Сан-Донато, — поправил его юноша, который уже стоял рядом.

Он указал рукой в сторону далекого отсвета: красноватые вспышки пламени тонули в клубах дыма.

— По крайней мере, увидим, как справляются с работой пожарники. Ведь коммуна платит им немалые деньги! За одни насосы они запросили…

За их спинами раздался топот. По аллее сада, запыхавшись, бежал какой-то военный.

— Мессер Лоренцо, горит фабрика Тедеско!

— Печатная мастерская! — побледнев, вскричал Великолепный.

Пико никогда не видел правителя Флоренции в таком смятении. Не успел он и слова вымолвить, как его схватили за руку и потащили к выходу. Вмиг оказались они на темной улице.

— Синьор, остановитесь! Это неосторожно… — попробовал Джованни удержать Лоренцо, с тревогой вглядываясь в черные силуэты домов и опасаясь какой-нибудь коварной провокации.

Стараясь держаться поближе к Лоренцо, он положил руку на рукоять шпаги.

Великолепный, как был, в домашней одежде, бросился по улице. Он не надел кольчуги, не взял никакого оружия, словно позабыв о том, что в городе, который им восхищался, но не любил, его на каждом шагу подстерегала опасность.

Ближе к Сан-Донато шум усилился. Густой дым и запах гари мешали дышать. На улицах толпился народ с ведрами. Служба безопасности сформировала цепь, чтобы передавать воду, а чуть поодаль сквозь дым виднелась бочка с насосом, окруженная пожарными, готовыми привести машину в движение. Повсюду слышались возбужденные приказы и испуганные крики женщин, вышедших из домов вместе с ребятишками, чтобы не пропустить такое зрелище.

Огонь охватил приземистое здание изнутри, и красные языки пламени уже рвались к перекрытиям. Снаружи дом напоминал череп какого-то огромного животного с пустыми глазницами, похожими на печные жерла. Пожарные, отчаявшись спасти здание, прилагали все усилия, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома.