Книга Карибский кризис. Как не случилась ядерная война - Коллектив авторов

майор ВВС США Рудольф Андерсон – погиб. Этот день в США окрестили «черной субботой». Но к тому времени Хрущев направил американскому президенту телеграмму, которую составил, конечно, с помощью советников и экспертов – начиная с Громыко. «Давайте не только перестанем тянуть за концы каната, но примем меры к тому, чтобы узел развязать. Мы к этому готовы», – предлагал «советский премьер».

В то время Штаты имели значительное превосходство в стратегических ядерных силах. Но это вовсе не гарантировало им победу в большой войне. К тому же, в свое время, когда Кеннеди напомнил Хрущеву, что Вашингтон способен 14 раз уничтожить СССР, первый секретарь ЦК КПСС парировал: «У нас хватит только для одного-двух раз, но ведь этого достаточно». Это прозвучало внушительно.

И Хрущев, и Кеннеди не по фильмам знали, что такое война. В годы Великой Отечественной Хрущев, как член Политбюро, входил в военные советы фронтов. Он бывал в Киевском и Харьковском котле, а главное – в Сталинграде. Лейтенант Кеннеди в годы Второй Мировой командовал торпедным катером, действовал против японцев. Каждый из них был внутренне убежден, что великая держава имеет право на экспансию, на жесткое управление союзниками, но большой крови следует избегать.

Найденный компромисс

В американской администрации за общение с советскими дипломатами отвечал младший брат президента – Роберт Кеннеди. Добрынин невысоко оценивал его интеллектуальные способности. Но их объединяло, что оба они стремились избежать большой войны. И беседовали со взаимным уважением, как представители двух великих держав, ни разу не нарушив этого неписанного правила. Особенно откровенный разговор между Робертом Кеннеди и Добрыниным состоялся 27 октября. Кеннеди заявил советскому послу прямо: «Начнется самая настоящая война, в которой погибнут прежде всего миллионы американцев и русских. Мы хотим избежать этого во что бы то ни стало. Уверен, что такое же стремление есть и у правительства СССР. Однако промедление с нахождением выхода связано с большим риском». Эта была кульминация кризиса. Они договорились, что президент США ответит на письмо Хрущева – и это сгладит ситуацию, позволит нащупать компромисс.

На следующий день ранним утром президент Кеннеди неожиданно для многих согласился на компромисс. В Москву полетела телеграмма: «1) Вы (СССР) согласитесь вывести свои системы вооружения с Кубы под соответствующим наблюдением представителей ООН, а также предпринять, с соблюдением соответствующих мер безопасности, шаги по остановке поставок таких же систем вооружения на Кубу. 2) Мы же, со своей стороны, согласимся – при условии создания с помощью ООН системы адекватных мер, обеспечивающих выполнение данных обязательств, – а) быстро отменить введённые в настоящий момент блокадные мероприятия и б) дать гарантии ненападения на Кубу».

К этому, по настоянию советской стороны, добавили еще одну уступку – эвакуацию ракет из Турции. Говорить об этом публично американские власти отказались. Действия американского президента сковывала «свободная западная пресса». Он не мог отмахнуться от политической конкуренции с республиканцами, от очередных выборов. То есть, Кеннеди нельзя было показаться «слабаком», который испугался Москвы и слишком дешево продал американские интересы на Кубе… в результате американцы не захотели публично терять лицо, но в секретных переговорах по турецкому вопросу слово дали и сдержали его.

На этих условиях стороны и пришли к согласию. Хрущев, во избежание провокаций, даже принял решение о трансляции по радио своего положительного ответа на американский компромисс. После демонтажа стартовых площадок советских ракет на Кубе Кеннеди прекратил блокаду острова. А вскоре убрал и «Юпитеры» с турецких баз. Сбылась мечта Хрущева: отныне он мог отдыхать на крымском берегу, не опасаясь натовских ракет…

Надо сказать, «джентльменское соглашение» сработало. Даже после гибели Кеннеди его преемник Линдон Джонсон дал понять советским коллегам, что Турция останется безъядерной. Не менее надежным оказалось и слово Советского Союза. Никаких ядерных ракет с тех пор на Кубе не было и нет сегодня. Обе сверхдержавы держали слово – и это стало основой послекарибского мира.

Последствия очевидные и явные

В советской прессе об этих событиях писали скупо – по большому счету, не хотели «нервировать народ». Но армия и спецслужбы действовали в те дни в чрезвычайном режиме. Разумеется, как и дипломаты. В Штатах ситуация стала темой многолетних обсуждений…

Две сверхдержавы остановились на пороге ядерной войны. Это создало фундамент для будущих переговоров и «миролюбивых» политических решений – на много лет вперед. Но после этого для значительной части американской элиты семейство Кеннеди стало «проклятым». Им не простили «слабости» в диалоге с Москвой. Именно так расценивали этот компромисс американские «ястребы войны».

Многие историки считают косвенными последствиями этого кризиса и убийство Джона Кеннеди в ноябре 1963 года, и отстранение от власти Никиты Хрущева осенью 1964-го.

Коллеги по ЦК (разумеется, после отставки) открыто критиковали Хрущева за рискованную, непродуманную политику, которая чуть не втянула страну в атомный конфликт. И все-таки Советский Союз выиграл этот непростой раунд холодной войны. Можно критиковать рискованный политический стиль «царя Никиты», но надо признать, что в 1962-м его риск оправдался: в Штатах исчезли последние сомнения в том, что с Советским Союзом нельзя разговаривать с позиций силы и стратегическая инициатива в Холодной войне перешла к СССР. И главное – Москва защитила своего союзника. Как бы ни обижался товарищ Фидель на то, что его лишили ядерного щита, в те дни он получил гарантии от американского вторжения. Если бы не Карибский кризис – американцы вряд ли десятилетиями терпели бы существование враждебного режима у себя в подбрюшье. Об этом говорит вся история США. В политику соседних стран они, в своих интересах, вмешивались постоянно, не считаясь с жертвами, навязывая латиноамериканским народам «своих сукиных сынов» – то есть, коррумпированных союзников Вашингтона.

Фидель, которого мы не потеряли

Убежденным сторонником ядерной бомбардировки Штатов проявил себя товарищ Фидель. В разгар событий он даже предлагал Москве нанести превентивный ядерный удар по США, понимая, что в результате, в первую очередь, противник уничтожит Кубу. «Кубинский народ готов принести себя в жертву для победы над американским империализмом», – провозглашал Кастро. С милитаристской риторикой выступал в те дни и Мао Цзэдун, открыто упрекавший Хрущева за нерешительность. Но советский лидер сделал ставку на переговоры и даже в личном кругу пожурил кубинских товарищей, у которых «сдают нервы».

Неудивительно, что в финале этой истории самой большой проблемой для СССР стала Куба. Потерять такого ценного союзника Москва не имела права. Фидель и его команды были стратегически важны и для внешней и, как ни странно, для внутренней политики: кубинских революционеров в СССР любили, испортить с ними отношение – значило потерять лицо и в глазах миллионов советских людей. Благодаря дипломатической гибкости Анастаса Микояна, отправившегося на Кубу для переговоров с Кастро, эту проблему удалось решить. А что касается безопасности Кубы – в СССР имелись атомные подводные лодки с ядерными зарядами –