Книга Записки старого хрыча(зачеркнуто) врача - Михаил Копылов

class="p1">Страх перед экзаменами — явление повсеместное. Есть даже специальный университетский курс, обучающий как справляться с этим страхом.

Но я на этот курс не пошел несмотря на то, что подступающий экзамен вызывал не просто страх, а настоящий ужас.

«Миша, доведи меня до той комнаты, где экзамен сдают», — как-то попросила меня впавшая в прострацию и невменяемость экзаменуемая.

Так что же это за вызывающее страшные бури испытание? А попросту — решается твоя судьба. Без риторических преувеличений.

Сдал — ты врач-специалист. Не сдал — человек с медицинским дипломом. Доктор, конечно, но с очень ограниченными возможностями найти работу.

Когда мы в 1990 году приехали в Израиль, я довольно плохо представлял себе, с чем придется столкнуться на пути своей профессиональной реабилитации. Знал, что надо сдавать какой-то экзамен, и всё. В 1989 году ввели экзамен для получения права на медицинскую практику, о нем-то я и был наслышан. И долгое время считал, что страшнее этой кошки зверя нет.

Я очень завидовал тем, у кого было 20 лет стажа — им автоматически давали эту самую лицензию и к тому же звание мумхэ (специалиста). Мне же с своими жалкими 14 годами стажа предстояла длинная-предлинная дорога к этим заоблачным далям.

Можно привести две примитивные аналогии того пути, который мне необходимо было пройти. Например, можно использовать исторические аналогии средневекового цеха — Ученик, Подмастерье, Мастер. Получив лицензию на работу (а для этого тоже нужно сдать непростой экзамен), ты становишься Учеником — в том месте, где тебя примут на ученичество. Потом ты сдаешь первый, письменный экзамен посередине своего ученичества — и ты уже как бы Подмастерье. В конце пути — последний, устный экзамен перед комиссией. Сдав эти три экзамена, ты становишься Мастером, специалистом (мумхэ). По-английски — «сеньором», у нас это слово произносят с ударением на первом слоге. Мумхэ параллельно преподает студентам и делает научную работу — един во всех лицах.

Другая аналогия — на языке книг и фильмов про лихие девяностые, получается еще интереснее и, главное, нагляднее.

После института ты получаешь ксиву — ришайон. И мы, получившие дипломы за границей, как бы считаемся только что окончившими медицинский факультет, но еще без права на медицинскую практику — в Америке это право называется «лайценс», а у нас «ришайон». Применительно к уголовной среде — ты просто мелкий воришка с первой ходкой в зону. Потом поступаешь на специализацию, сдаешь первый экзамен — алеф — и ты будто из «шестерки» превращаешься в солидного вора. Но только сдав второй экзамен — бэт, — ты превращаешься в вора в законе: специалиста по психиатрии, терапии, хирургии.

Я — психиатр в законе, если можно так выразиться. Наш сын пошел дальше отца и стал профессором медицины. Невестка — педиатр в законе.

На этом уровне мне как психиатру разрешено давать акты освидетельствования в суд, армию, для завещания, на вменяемость и пр., вести студентов, и пр.

Можно объяснить это и на российском новоязе. Кажется, на нем это называется «сертифицированный специалист».

И то, что всю эту молотилку/мясорубку мне как-то удалось пройти, не говорит моем героизме, так как он сходен с героизмом по приказу 227 от 28 июля 1942 года — «Ни шагу назад!». То есть когда сзади заградотряд с пулеметом, то можно и в атаку сходить.

Мой «заградотряд» — это мои, как это ни покажется странным, лень и отвращение к физическому труду. Которым пришлось бы заняться, случись мне не сдать экзамены.

А теперь немного повторюсь.

Самый-самый первый экзамен в начале пути к лицензии был по американской системе — четыре утверждения, одно из них правильное, или два из них правильные, или все четыре, или одно неверное. Проводился он на русском языке. В 1990 году в Израиль вместе со мной приехало еще 5999 врачей, итого нас было 6 тысяч. Для нашей подготовки при больницах были созданы курсы, и я на них ходил. И хлопал ушами, поскольку надо было сдавать ВСЮ медицину, а точнее — терапию, хирургию, гинекологию, психиатрию и детские болезни. Все эти темы фигурировали в экзаменационных вопросах.

Ну, мы, конечно, начали возмущаться, я имею в виду основную массу врачей, и вместо того, чтобы учиться, мы стали протестовать и требовать, чтобы экзамен отменили, так как мы и так компетентные, а кто не верит, пусть сразу пошлет нас в клинику, где мы и покажем, на что мы способны. Создали, разумеется, свою организацию, ходили на демонстрацию к Кнессету — словом, играла в нас митинговая демократия раннеперестроечного периода, бурлила и шумела, как вода в унитазе.

Интересно, что сейчас повторяется практически то же самое с врачами, учившимися за границей, — те же протесты, те же слова, те же лозунги и крики о том, что этот экзамен сдать невозможно.

Короче, первую ходку на этот экзамен я провалил и утверждал, что мне в возрасте под сорок его вообще не сдать.

Но, на мое счастье, я был отловлен моим приятелем еще по «той» жизни, который только что этот экзамен сдал. Это был Илья Лиснянский, мой друг, знакомый мне ещё по Москве. И усадил он меня за стол, и стал я учиться (а я еще и работал — книги в библиотеке по полкам расставлял). И велел он мне книги по медицине читать по-английски, сказав, что это вовсе не страшно и вполне доступно. И стал я по-английски читать. Короче, в декабре 1991 года я получил эту самую лицензию. А не встреть я старого друга — неизвестно, как сложилась бы моя судьба.

Но! Это дало мне только право заниматься медицинской практикой — не более того.

И стал я искать место для ученичества. А, как я уже писал, понаехала нас чертова уйма: когда такси привезло меня на экзамен для получения «ришайона», таксист аж ахнул: «Это всё врачи?» Сдавало одновременно, наверное, около двух тысяч человек. Действительно, редко увидишь такое количество врачей сразу. Сидящие, стоящие, лежащие на травке, жующие люди. И все — врачи. И все дрожат от страха. Но настоящий страх был еще впереди — последний, заключительный экзамен. А до него было еще ой как неблизко, потому что для того, чтобы стать «в законе», требовалось:

Отработать пять лет по специальности, в которые входят:

•

работа в закрытом отделении;

•

работа в открытом отделении;

•

полгода в неврологии;

•

год в поликлинике;

•

научная работа с публикацией в журнале.

Сдать два экзамена:

•

Первый — письменный — по американской системе, спустя