Книга На краю света - Эбби Гривз

должна хотя бы пытаться делать что-то, чтобы удержаться за оставшиеся обрывки будущего.

И поэтому, когда объявление о поиске новых волонтеров появилось на местной доске объявлений в самые первые дни ее работы в «СуперШопе», Мэри инстинктивно оторвала листочек и засунула в карман штанов. Первые пару дней он там и оставался. Всякий раз, когда она думала написать туда и навести справки, перед ней, не давая нажать на кнопку «Отправить», как марионетка, выскакивала одна из маминых любимых фраз: Ты не можешь никому помочь, пока не поможешь себе.

В этом афоризме, как и во всех других, была своя логика, но если бы помощь другим предлагали только те, кто не нуждается в ней, благотворительных организаций наверняка бы не существовало? Кроме того, Мэри отвечала большинству требований для волонтеров – она была обязательной, надежной, хорошим слушателем. Она не до конца была уверена в своей способности «оставаться уверенной в кризисной ситуации», но сказала себе, что «НайтЛайн» ничуть не хуже других возможностей этому научиться.

Она никогда не получала столько информации в таком интенсивном режиме, как во время своих первых тренингов. Тед начал с выделения наиболее важных страниц в толстом учебнике, но скоро оставил это; возможно, он понял, что Мэри достаточно сознательна, чтобы самостоятельно выучить его от корки до корки. Столько чтения, но из всего этого Мэри в итоге приняла к сердцу единственную фразу, выделенную наверху страниц в качестве девиза всей организации, – «Место для разговора».

Она опять подумала о Джиме, что не было ново само по себе, но ее мысли получили новое направление. Она провела столько времени, перебирая все их разговоры, какие только могла вспомнить. Но теперь она осознала, что, даже если вспомнить все до последней буквы, эти цепочки слов все равно не смогут передать всей истории. И Мэри пообещала себе, что будет предоставлять своим ночным собеседникам так много пространства, как только сможет.

Хотя ее самооценка за последние годы практически рухнула, она знала, что была хорошим волонтером. И, несмотря на свою тяжелую роль, начала понимать, что в эти дни в «НайтЛайне» чувствовала себя лучше, чем где угодно еще. Тут было ощущение собственной пользы, поддерживающее после всех перепадов дневной вахты. Тут была поддержка школьных стен. И тут была компания других волонтеров, к которым она по-настоящему привязалась.

Из всех них дольше других она знала Теда, хотя он, строго говоря, не был волонтером. С тех пор, как два года назад умерла его жена, он решил не отвечать на телефонные звонки, пока сам находится в горе. И работал только в режиме «управления» – составлял расписание, координировал, занимался скучной рутиной. Оба они были как корабли в ночи, проходящие друг мимо друга, пока в прошлом году, когда его младший сын уехал в университет, он не признался Мэри, что чувствует себя довольно одиноко.

Нас таких двое, подумала Мэри, прежде чем раскрыться настолько, чтобы спросить, не хочет ли он иногда сходить на прогулку. И теперь прогулка воскресным утром вошла для них обоих в привычку. Несколько недель назад они вместе дошли до Кью, чтобы «отметить» его пятидесятилетие – если так можно назвать два кекса, съеденных в кафе.

– Добрый вечер, – поздоровалась Мэри, входя в класс.

Тед стоял к ней спиной. На нем была обычная майка поло и шорты цвета хаки. Он стоял под лампой, и его бритая голова сама светилась, как лампочка. Мэри увидела, что он наполняет заварочную чайную колбу. Та, однако, сопротивлялась. Барабан из нержавеющей стали покачивался на краешке стола.

– Мэри!

Обрадовавшись ее приходу, Тед ослабил руку, державшую колбу, и та со звоном упала на пол. Оба вздрогнули.

– Эта штука просто кошмар какой-то, – сказал Тед. Барабан закатился под стол. Мэри всегда удивлялась, насколько нейтрально звучал его голос для ее ирландского слуха. Ни тени акцента, хотя у него были все признаки простого парня, состарившегося в Ист-Энде.

– Хорошо съездил? – спросила Мэри.

Тед кивнул, и Мэри заметила его загар. Он всегда был достаточно загорелым – одно из следствий работы садовником, – но теперь, после двух с половиной недель, проведенных в гостях у своих старых родителей в Дорсете, он стал просто бронзовым. И от этого помолодел лет на десять.

– Спасибо, да. Хотя так тяжело видеть, как они стареют.

Мэри старалась не думать о своей собственной маме, сильно сдавшей в последнее время. Ее распухшие щиколотки как теннисные мячи нависали над домашними тапками. Примерная дочь, напомнила она себе, проводила бы вечера, стараясь помочь ей, а не торчала бы где-то на станции в тысяче километров. Но она задвинула эту мысль подальше.

– Я пойду, – прорвался сквозь ее размышления голос Теда. Похоже, она промолчала дольше, чем ей казалось, потому что, сфокусировавшись на комнате, она увидела, что Тед колеблется, не обнять ли ее на прощание. Вместо этого Мэри изобразила ему самую убедительную улыбку.

Когда он ушел, она села, наматывая на указательный палец телефонный шнур и ожидая прихода двух остальных дежурных волонтеров.

Вскоре она увидела в окно, как Кит и Олив переходят дорогу. Кит – двадцати с чем-то лет, с неисчерпаемой энергией школьника – рассказывал какой-то анекдот. Его светлые волосы падали на глаза, и Мэри могла представить, что Олив – хиропрактик на пенсии – с трудом удерживалась, чтобы не предложить ему резинку для хвостика. Кит был воплощением хорошенького лидера мальчишеской музыкальной группы, но с легким налетом неряшливости, отчего он всегда выглядел так, будто только что вернулся с какого-то фестиваля. Только подумать, что днем он работал в инвестиционном банке.

– Мне это кажется слегка натянутым… – проговорила Олив, войдя в комнату.

Обернувшись, она помахала Мэри рукой и направилась к учительскому креслу на колесиках. Расстегнув липучки своих сандалий, она вытащила из них ноги. Олив была старой знакомой Теда и работала в «НайтЛайне» с самого его основания. Это отчасти объясняло, почему она считала это место своей вотчиной.

– Как дела, амиго?[1]

Последнее, что слышали все волонтеры, – Кит скачал себе приложение по изучению испанского. Теперь, похоже, этому не будет конца.

В наступившей тишине Мэри осознала, что он обращается к ней.

– Это я?

– Что новенького? – подтвердил Кит.

– Да есть кое-что. – Точнее было бы сказать ничего. Но как объяснить Киту, что ее жизнь никогда не отклоняется от привычного курса – смена в супермаркете, вахта на станции и два вечера в неделю здесь, в «НайтЛайне»? Она могла только представлять себе его образ жизни в Сити, наполненный тяжелой работой и множеством развлечений. И последнее, в чем она нуждалась, – это жалость.

– Летний отдых на