Книга Изгнанники Зеннона - Алина Брюс

видеть и пробуждать силу в любом камне, взят ли он из-под ног или добыт в сердце Серебристых гор. Даже у этого мальчишки дар вот-вот пробудится, если еще не пробудился. Но, как не уставала напоминать Нелла, я особенная.

Чуть склонив голову, чтобы поля шляпки скрыли мое вспыхнувшее лицо, я соврала прямо перед Деей:

– Естественно.

Я надеялась, что теперь мальчишка даст мне пройти, но он тут же возбужденно спросил:

– Госпожа, а вы, наверное, и йерилл разбудить сможете? Целители говорят, он улучшает ток крови.

Мальчишка улыбнулся, гордясь тем, что запомнил такие сложные слова, но сразу помрачнел.

– Папа сорвал спину на работе и теперь сам ходить не может, так ноги и спина болят. На разбуженный йерилл у нас денег нет, еле-еле на обычный хватило. Но в семье у нас никто не силен в камневидении. Мама переживает, что, если она сама этим займется, йерилл выйдет слишком слабым. А папе нужно… ну… чтоб сильный был.

Я приоткрыла рот, но не смогла проронить ни звука, будто мой язык мгновенно одеревенел.

Я не могу разбудить йерилл. Ни йерилл, ни какой-либо другой камень. Но никто не должен об этом знать.

Мои мысли заметались испуганными мошками, и в этот момент к нам подошла мать мальчика с еще несколькими спутницами. Судя по простым темным платьям, все они были из рабочего квартала. Женщины одновременно поклонились мне. Их любопытные взгляды жадно вобрали и модный крой моего платья, и пару жемчужных пуговиц на вороте, и атласные лен ты на шляпке. Одна из них с интересом уставилась на мой браслет из зеленоватых неровных хризалиев, который выглянул из-под левого рукава. Стараясь выглядеть естественно, я спрятала руку в складках платья, благодаря Дею за избавление. Теперь можно уйти.

Но прежде чем я смогла двинуться, рыжеволосый подскочил к матери и выпалил:

– Мама, а госпожа и йерилл разбудить может! Давай ее попросим!

Женщина замерла и, взглянув на меня, напряженно заметила:

– Не говори глупостей, Тэн. Юной госпоже не до нас.

К своему ужасу, я услышала в ее словах надежду. Увидела, какими взглядами обменялись ее спутницы. Горло пересохло. Только тут я поняла, что попала в ловушку.

Никто не вправе отказать, если его заклинают милосердием Деи, – только не здесь, в ее Садах, где она возносила молитвы Предкам и нашла вечный покой. Милосердному – милосердие, а жестокосердному – кара.

А я даже денег не могу предложить – всё осталось у Неллы. Не следовало идти одной, она бы помогла мне выпутаться.

Сердце заколотилось как бешеное, перед глазами всё поплыло, и я как во сне увидела, что рыжеволосая женщина склонила передо мной голову:

– Госпожа, заклинаю…

Я собралась с духом и резко, надменно перебила ее:

– Вы меня задерживаете. Если нужно разбудить камень, обратитесь к Служительницам.

В потрясенной тишине – казалось, даже молодые листочки иртаний замерли – я прошла мимо женщин и остолбеневшего Тэна, едва не наступив ему на ногу, и поднялась на мостик.

Кто-то зашипел вслед:

– Бессердечная!

Я едва не оступилась, но заставила себя идти с прямой спиной. Ни разу так и не обернувшись, с пылающим лицом я быстро зашагала к выходу, пока наконец у ворот не показалось персиковое платье.

Нелла окинула меня пристальным взглядом и слегка нахмурила брови:

– Прошу, не куксись, дорогая, тебе не идет. Юная леди твоего положения должна уметь держать себя в руках. И в следующий раз изволь взять с собой подстилку. У тебя грязь на платье.

Заметить пятна земли на кофейного цвета платье – в этом была вся Нелла. Мне хотелось воскликнуть, что мне всё равно, как я выгляжу, и что никогда в жизни больше не поеду в Сады, но я лишь молча кивнула. Она же улыбнулась:

– Вот и славненько.

Пропустив Неллу вперед, я села в фаэтон и прикрылась веером. По ее сигналу кучер щелкнул языком, легонько тронул вожжами, и лошади зацокали по мостовой.

Обычно мне нравилась неспешная поездка вдоль Садов, по шумным улицам восточного Торгового квартала, мимо огромной Рыночной площади, наполняющей окрестности суматошным гвалтом и запахами рыбы, специй и свежей выпечки, по улочкам и переулкам квартала Гильдии искусств, где до нас то и дело доносились обрывки веселой музыки. Всякий раз я представляла, что я там – одна из многих, затерянная в разно шерстной зеннонской толпе, которой и дела нет ни до меня, ни до моего имени.

Но сегодня всё вокруг словно окуталось туманом, который осенью так густо поднимался над водами Венны. И чем ближе мы подъезжали к размеренным аллеям квартала Советников, тем тяжелее у меня становилось на сердце.

Мне хотелось вернуться назад и на коленях просить прощения у Тэна и его матери. Сказать, что будь я на это способна, то разбудила бы для них хоть весь запас йериллов в Зенноне. Но я была последним человеком во всей Серре, к которому стоило бы обратиться за помощью.

Чувствуя, что взгляд Неллы ползет по мне, как цепкий паук, я спрятала свой стыд и боль поглубже и сделала непроницаемое лицо.

Дома я собиралась сразу же ускользнуть в свою комнату, чтобы оказаться наконец в одиночестве, но у подножия главной лестницы меня остановил Гаэн, наш дворецкий. Мне почудилось, что кончики его седых усов виновато встопорщились, когда он произнес:

– Госпожа Вира, ваш дядя желает видеть вас в своем кабинете.

Мое сердце ухнуло вниз, и потребовалось несколько секунд, чтобы ко мне вернулся голос:

– Спасибо, Гаэн.

…Я сжала кулак и уже готовилась постучать, но заметила, что рука немного дрожит. Опустив руку, выдохнула. Сотни раз я стояла перед этой дверью и никогда не могла постучать с первого раза. Внушительная, по-зеннонски строгая, безо всяких изысков, дверь была прямо под стать дяде.

Как же я ненавидела эту дверь. Что ожидает меня по ту сторону?

Дядя никогда не занимался со мной в выходной, в день Предков. И, кроме как для занятий, почти никогда не вызывал в свой кабинет.

Нелла ведь не успела донести дяде про Сады? Мне с таким трудом удалось добиться от него разрешения их посещать. Он опасался, что может произойти что-то подобное, говорил, что это неоправданный риск. А я вдобавок упросила Неллу отпустить меня одну. Если дядя узнает, то придет в ярость. А его гнев, холодный и молчаливый, куда хуже раздражающих замечаний и поучений Неллы.

Я по привычке крепко сжала левое запястье, где под рукавом платья скрывался сделанный мамой браслет. Пожалуйста, мама, помоги. Выдохнув, я пригладила волосы, убедилась, что пряди не выбились из