Книга Ничтожный владыка демонов - Алекс Меглин

каменное тело пошатнувшегося незнакомца выбросил меня из его хватки.

— Право. Лево. Лево. Лево.

Голос командует мной, направляя в запутанном лабиринте. Обостренное восприятие вылавливает хромые фигуры, бредущие по дорожкам. Десятки, нет сотни хромоногих ублюдков! Чувствую, как остывающее дерьмо прилипает и отлепляется от штанин, медленно стекая по ляжкам, но даже это ощущение в сотни раз слаще грозившего мне небытия.

Сбоку появился черный силуэт и схватил меня, притягивая к себе, в укрытие раскидистого дуба. Он был огромен для человека, пах железом, гарью и кровью, растопившей снег вокруг.

— Ты пришел, смертный, — хватка ослабла, и я повернулся.

Существо не было человеком: с двумя-то рогами, черными глазами, и иссиня-черными крыльями, сложенными за спиной. Да и не живут люди с ранами, выставляющими напоказ биение сердца, гнавшего в разорванные сосуды темную кровь. На теле чудовища не осталось места не задетого порезом, ожогом, дырой от копья или стрелы. Демон?

— Мне осталось недолго, — со словами из его губ выходила пенистая кровь. — Тебе тоже не уйти, с дрянной кровью. А вместе можем попробовать улизнуть.

Демон прикрыл глаза и замолчал. Я собрался тронуть его за когтистую руку, боясь, что он испустил дух.

— Ты станешь сосудом для меня, взамен я помогу тебе, — черные глаза внезапно распахнулись. — Нет, не бойся, я не займу его, просто спрячусь.

— Согласен, — я ни секунды не сомневался.

Стук копий об лед становился все ближе. Вокруг нас замыкалась цепь и любое промедление грозило гибелью. А мне умирать очень не хотелось.

— Тогда скрепим договор кровью, — демон протянул руку.

Я быстро стянул куртку и прижал ладонь к ране на плече, затем с хлопком ударил по конечности чудовища. Его глаза на мгновение вспыхнули янтарным светом, а в следующее мгновение черный исполин исчез. В череп будто с размаху вколотили гвоздь, пробив его насквозь, но боль быстро прошла, уступив место тупому онемению.

— Беги, быстро, направо.

Стук копий слепцов превратился в непрерывную дробь, а тусклые огни фонарей вспыхивали все ближе и тут же гасли, прикрываемые плащами. Сколько их бродит в темноте? Демон командовал, но направление менялось так часто, чтобы пришлось оставить все мысли, полностью сосредоточившись на исполнении приказов. Я метался по дорожкам, как загнанный зверь, петляя, постоянно возвращаясь назад, истекая потом и выплевывая легкие.

— Выхода нет, беги мимо нее! — прорычал демон.

Нее? Действительно, мне навстречу двигалась девушку в сером пальто, с повязкой на глазах и непокрытой головой, с длинными ржаного цвета волосами. В ее руках серой змеей дергался меч, выискивая дорогу, как поводырь. Она несомненно чуяла меня. Стоило сместиться, влево, как девушка чутко поворачивала голову и повторяла движение.

Я на ходу сдернул ботинок, и когда до нашей встречи оставалось три шага, с силой швырнул его о землю. Есть! Она быстро развернулась, делая выпад. Жало меча пронзило воздух. Я уже миновал слепую, как в спину ударил поток воздуха.

— Не достала! Беги! — закричал демон.

Я бежал так быстро, что прореха в куртке, оставленная мечом, хлопала, как треплемый ветром парус, а ноги превратились в деревянные чурбачки.

До дома пришлось топать так: обгаженным, в одном ботинке, в распоротой одежде. Зато живым, что делало все перечисленное просто досадной мелочью. Демон молчал, но и мне не хотелось говорить, я просто механически шел, упиваясь возможностью дышать и ходить.

— Митя! Что с тобой? — закричала мать, едва я переступил порог. — Новая куртка же! Куда ты влез, скотина? А с волосами что? Испоганил куртку за четыре тыщи!

Кто бы сомневался, что ее больше волнует одежда, чем я. Из комнаты выглянула бабка, презрительно выплюнув:

— Больше денег не дам, если не умеешь с вещами обращаться!

Я попытался запереться в ванной, чтобы поскорее отмыться, но щеколда снова оказалась сломана. Похоже, что сумасшедшая старуха снова выкрутила болт.

— Ты что делаешь? — мамка собралась зайти ко мне, но я подпер дверь стиральной машиной. — Ты что пил, Митя? Ты напился и упал, признавайся? Ну ничего, вечно ты там сидеть не будешь, гаденыш. Еще и с волосами чего вытворил.

— Это у него переходный возраст начинается, а был таким хорошим дитем. — заохала бабка. — Глазки были честные-пречестные, ангел! А сейчас наркоман задрипанный, тьфу! Ты у него зрачки проверь, по телевизору рассказывали…

Я врубил воду, заглушая голоса. Залез под горячую струю, отмывая от дерьма себя и штаны. Потом закинул одежду в стирку, а сам наполнил ванну и лег отмокать. Слив наполовину прикрыл затычкой, придерживая ее ногой. Не могу лежать в ванной, когда тихо, мне нужен шум крана, исторгающего горячую жидкость. Да и голоса двух истеричек не слышно.

Рана в плече оказалась неглубокой, но после ванны начала немилосердно пульсировать, и я полез в навесной шкафчик за обеззараживающим гелем. Посмотрел в зеркало и мягко сказать, охуел.

Носил я длинные до плеч волосы, сейчас ставшие седыми. Это же надо было так пересрать, в прямом и переносном смысле, чтобы вышло такое? Ужас просто, я теперь похож на фрика-анимешника. В целом, я бы охарактеризовал свою внешность, как рахитичный юноша с прыщами и меланхоличным лицом. Не красавец, не урод, скорее никакой. Но с волосами такого цвета уровень моей странности взлетал до небес.

После ванны, я прокрался в комнату, пока мать с бабкой были увлечены просмотром дебильного ток-шоу, и сразу заснул.

Глава 2

Утро обещало быть обычным. Я сел за стол под немигающими взглядами матери и бабки, пивших чай. Точнее, старуха пила чайный гриб, макая в него закаменевшие конфеты из подарочного набора. У нее имелась странная привычка растягивать подаренные в бытности ее учителем сладости. Возможно, когда закончится последняя коробка бабка умрет от печали.

Я потянулся к бутерброду с колбасой.

— Долго ты нас еще мучать будешь? — мать ударила кулаком по столу. — У всех дети, как дети, а у нас алкаш! Тебе же только девятнадцать лет, ты о будущем подумал? Что соседи скажут?

— Ты знаешь, что от водки бывает? Инвалидом стать хочешь, как твой дед? — к нотациям присоединилась бабка.

И так каждый день. Сидишь дома — дурак, гуляешь на улице — дурак, учишься хорошо тоже дурак, зрение и так плохое, а забиваешь на учебу — совсем конченным вырастешь.

— Я не пил, — понимаю, что спорить бесполезно, но вдруг. — А если бы и пил, что здесь такого? Мне вообще-то девятнадцать лет.

— Посмотри, в кого он превратился, — бабка театрально прижала руки к лицу. — Антихрист, ирод! Как дед пропадешь!

— Из-за компьютера своего отупел, очумел совсем, — завизжала мать. — Больше никаких денег не дам, скотина!

И