Книга Мемуары рядового инквизитора. Господин королевский некромант - Галина Львовна Романова

руку отвели сюда и оставили на попечение Богини Смерти. Почему именно Смерти? Просто мать тяжело рожала желанных двойняшей, едва не рассталась с жизнью, вот и уточнила – мол, одного, точно, богам. И именно Смерти, если останусь жива.

Иногда Томас, вспоминая эту историю, испытывал сожаление – пусть бы он лучше умер. Или умер бы его брат, с которым они, кстати, были мало похожи. Он был выше ростом, темнее волосом, у него был отцовский нос горбинкой, и гордый разворот плеч. Гансо был ниже на ладонь, с рыжеватыми волосами, материнским мягким профилем и, к тому же, играя зимой на льду, споткнулся и упал, да так неудачно, что сломал лодыжку и легкая хромота иногда сказывалась до сих пор.

Шарк… шарк…

И вот это хромоногое ничтожество, этот рыжий коротышка теперь наследник всего отцовского состояния. Пусть оно и невелико – после того, как четырем из пяти сестер справили приданое, от него остались крохи – но оно давало желанную свободу. У отца остались две лавки, дом в городе и небольшой надел земли за городом, который он приобрел во времена оны и теперь сдавал в аренду. И все это при желании можно было преумножить и вернуть семье благосостояние – и все это в руках его никчемного старшего брата, вся заслуга которого в том, что он ухитрился родиться первым. А ведь, если верить словам матери, изначально {оба} брата спешили одновременно покинуть материнское лоно, поскольку одного из них предназначали не самой милосердной из богинь. И случай – вернее, рука повитухи, которая просто оттолкнула одного младенца и вытянула другого – расставил все по нынешним местам.

«Это я! Я должен был родиться первым! – время от времени напоминал себе Томас. – Это все должно было стать моим! А вместо этого – что я получил? Метлу и бесконечные «уроки послушания», как твердит отец-настоятель. Да чтоб их всех…»

Вздох.

Он был таким тихим, что его можно было не заметить, но одновременно с ним по храму пронесся легкий ветерок, поднимая невесть откуда взявшуюся осеннюю листву.

Осеннюю?

Листву?

В это время года?

Оцепенев от неожиданности, до белизны костяшек вцепившись пальцами в рукоятку метлы, послушник-«смертник», в миру носивший имя Томас, наблюдал, как пляшут по только что подметенному им полу сухие, уже свернувшиеся листья кленов и дубов. Как ими играет невозможный в замкнутом пространстве вихрь, как собирает их в кучи и разбрасывает снова, постепенно подтаскивая к подножию статуи Богини Смерти. И как там они ложатся у постамента постепенно увеличивающейся горкой. Один кленовый листок, подхваченный очередным порывом ветра, взвился чуть выше остальных и упал на сам постамент, спланировав точно на сандалию Смерти.

Проследив взглядом снизу вверх от наполовину скрытых подолом одеяния сандалий до головы изваяния, монах-«смертник» рухнул на колени, роняя метлу.

Статуя улыбалась.

ГЛАВА 1.

{Несколько лет спустя.}

Я последний раз посмотрел на стопку заявлений и отодвинул ее в сторону, сложив руки на столешнице.

- Можно начинать.

Дежурный аспирант покосился в мою сторону, потом перевел взгляд на ректора, дождался и его кивка и приоткрыл дверь в коридор.

- Первый…

Приемная комиссия Института некромантии в этом году заседала в расширенном составе. Впервые в ней присутствовало пятеро профессоров вместо обычных троих – самого ректора и двух преподавателей. На сей раз профессоров усилили деканом факультета целителей и инквизитором. К слову сказать, декан факультета была женщина. Первая женщина-декан, получившая это место по одной простой причине – целители-мужчины отказались сидеть за одним столом с вашим покорным слугой. И звание декана матушка Гросс получила только на время. После завершения приемных экзаменов она опять станет просто старшим преподавателем. Слишком многое в нашей жизни нуждается в переменах. И роль женщины в обществе – одна из них. У нас в Институте некромантии было уже пять женщин-преподавателей, но все они были рядовыми. И лишь матушка Гросс заслужила звание старшей, и то просто потому, что целителей-мужчин на всем факультете было только трое – сам декан, один из младших преподавателей и аспирант, а матушка Гросс к тому же была самой старшей из всех.

- Сколько их сегодня? – шепотом спросила она.

- Тридцать восемь, - я покосился на список фамилий. – Из шестидесяти семи.

- Такой большой отсев?

- Да. С остальными факультетами дело обстоит не лучше.

Да, в последнее время популярность оккультных наук возросла непомерно. Нам даже пришлось открыть два дополнительных факультета – целителей и ведунов, на который был такой большой наплыв желающих, что ректор как-то пошутил, что для этих двух факультетов впору создавать отдельные учебные заведения. Институт целителей и Колледж ведьмаков. Он действительно пытался подать прошение, но его величество ответил категорическим отказом. Мол, сейчас не время. Да и вообще, всю магическую молодежь стоит держать в одном месте. Под общим, так сказать, контролем. А что этой магической молодежи по факту оказывается чуть ли не в два раза больше, чем обучается, это никого не волнует. Нам {приходится} отсеивать почти половину абитуриентов просто потому, что больше вместить мы не в состоянии. И дело не только в переполненности общежитий и отсутствии преподавателей. В крайнем случае, многие студиозусы все равно селятся в городе, снимая углы, чердаки и мансарды. Дело в… качестве, так сказать, материала. И в общей моде.

Да, было время, когда число молодых некромантов, ведьмаков, целителей и прорицателей было весьма ограниченным. Правда, я его не застал. Когда ваш покорный слуга был просто никому не известным Згашем Груви и только делал свои первые шаги на поприще некромантии, спрос уже превышал предложение. Найти выпускнику моего года приличное место уже было сложно. Некоторые мои сокурсники до сих пор пребывали в статусе помощников с половинным жалованием, а кое-кто даже вообще забросил профессию, переквалифицировавшись в торговцев, оружейников и наемников. Нашлись те, кто ушел в монастырь и те, кто женился на богатой невесте и окунулся в светскую жизнь. Эти, кстати, часто поддерживали нас материально. По старой памяти.

Дело в том, что когда-то наша профессия была опасной для