Книга Я иду за тобой - Виталий Бриз

А теперь вот стоит с умным лицом и несёт какую-то чушь.

— Давайте настроимся, активизируем все наши структуры и пошлём лучи света учителю, чтобы помочь его душе перейти на иной план.

— То-то я гляжу, вы прям излучаете Фаворский свет! Смотреть больно, — язвительно перебил я Петренко. — Вы себе помогите, убогие. А Олег и без вашей сраной поддержки справится.

Женщина подняла глаза и уставилась на меня в немом изумлении. Её поле окрасилось красно-зелёными оттенками удивлённого негодования.

— Т-ты?.. — выдохнула она через силу. — Да как ты посмел прийти?!

— Очень просто, — я широко улыбнулся, вызывающе глядя на Петренко. — Взял. И. Пришёл.

Шарики в кармане потеплели: отлично, процесс пошёл. Нужно продержаться ещё немного.

— Олег тебя отстранил! — тыча в меня пальцем, шипела Нина. — Ты не имеешь права…

Свободной рукой я поймал её палец. Изумлённая, женщина попыталась освободиться, но тщетно.

— Будешь махать руками — оторву нахрен и выброшу в Неву, — тихо, почти ласково произнес я, одарив Нину своим фирменным взглядом. — Кивни, если поняла.

Петренко хотела что-то сказать, но поперхнулась, съёжилась и покорно наклонила голову.

— Вот и чудно, — я отпустил её палец. — Я пришел попрощаться с учителем. Пять минут потерпите, чай, не сахарные — не растаете.

— Что ты себе позволяешь?! — возмутилась женщина с широким лопатовидным лицом, жиденькими волосами до плеч и широко распахнутыми, как у куклы, глазами.

— А я всё гадал, Звездецова, в какой момент ты откроешь свой хлебальник, — нарочито радостно откликнулся я. — Признаться, ты меня разочаровала: стареешь, теряешь хватку.

Лицо женщины покрылось бордовыми пятнами, а губы задрожали в припадке злости.

— Среди нас вообще есть мужчины?! — обернулась она к собравшимся. — Или мы так и будем терпеть оскорбления этого отщепенца?

Несколько мужиков разом вышли из толпы. Намерения этих идиотов прекрасно читались в глазах. Но я видел глубже. Под хлипким слоем напускной бравады явственно проступал иррациональный ужас. Их внефизическая составляющая чуяла хищника и подавала чёткие сигналы телу. Но мужики были слишком тупы, чтобы понять, что к чему. Слушатели, бля.

Меж тем обсидиановые шары уже ощутимо жгли ладонь: запись нужной мне информации подходила к завершению.

— Стойте! — вперёд вышла молодая девушка, черты лица которой до боли напоминали Олега. — Никаких разборок на похоронах отца!

Мужики покорно отступили назад, и я отчётливо увидел следы облегчения на их лицах.

«А девочка не так плоха, — невольно промелькнула мысль. — Кровь Олега даёт о себе знать».

Тем временем девушка повернулась ко мне:

— Не знаю, что там было у вас с отцом, но выказать уважение имеет право каждый, кто пришёл с чистым сердцем. Делай, что должен, и уходи.

Несколько мгновений я всматривался в её серые, словно питерское небо, глаза: боль утраты анакондой сжимала сердце и грызла душу, но девушка держалась стойко.

«Мда-а-а, кровь Олега — не водичка, выплеснуть не получится».

Я ощутил невольное уважение к девушке, поэтому не стал язвить. Лишь кивнул благодарно и повернулся к телу усопшего.

Танатокосметологи потрудились на славу: покойник выглядел будто живой. Казалось, Олег всего лишь спит и вот-вот откроет глаза, сядет и ехидно скажет спросонья: «А чего у вас такие кислые рожи, кто-то умер?» Но второе зрение безжалостно рассеивало эту заманчивую иллюзию. Передо мной лежала пустая скорлупа. Душа давным-давно покинула этот скафандр и ушла в известном лишь ей направлении. Возможно, вернулась в Источник?..

Рука в кармане плаща вдруг онемела от холода — шары стали ледяными, будто только что вытащенные из морозилки. Что ж, дело сделано, можно уходить. Однако мне не давал покоя один вопрос:

— Вы собираетесь его хоронить? — я пристально взглянул на дочь усопшего. — Насколько мне известно, Олег хотел, чтобы его тело сожгли, а прах развеяли.

— Я сама решу, что с ним делать, — девушка упрямо наклонила голову. — Если закончил — уходи.

— Ну-ну, — иронично промурлыкал я, развернулся и пошёл прочь, но через несколько метров остановился и, не поворачиваясь, бросил: — Верните ему доброе имя. Надеюсь, хоть на это у вас хватит способностей?

***

Вернувшись с кладбища домой, я первым делом принял душ: тело буквально зудело от налипших ошмётков невидимой грязи. Ничего серьёзного, но здорово отвлекало внимание, а оно мне понадобится целиком.

Обновлённый и посвежевший, я умостился в кресле с чашкой ароматного саган-дайля для подкрепления сил. Есть не хотелось вовсе.

Я взял со стола обсидиановые шарики и начал медленно вращать их в ладони, погружаясь в ощущения. Сначала послышались голоса — далекие и невнятные. Затем, словно из тумана, постепенно стали проявляться образы: просторный холл, кафельная плитка с причудливыми узорами на полу и винтовая лестница, спиралью уходящая наверх. Образы из воспоминаний Олега накладывались на картинку явного мира — таким образом я одновременно воспринимал два пространства. Зацепившись вниманием за винтовую лестницу, я целиком ушел в нужное мне воспоминание.

Четверо оперативников — трое в форме полиции и один в штатском — топтались возле входной двери. В нескольких шагах от них стоял Олег — в свободных домашних штанах, белой футболке, со свойственным ему хитрым прищуром глаз.

— Олег Игоревич Яровой? — начал беседу мужчина в штатском.

— Чем обязан? — Олег сделал крайне заинтересованное лицо.

— Капитан Рыльский, Следственный комитет, — мужчина предъявил удостоверение. — Вы задержаны на основании сто тридцать четвертой статьи Уголовного кодекса по подозрению в половом сношении и иных действиях сексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста. Вы имеет право…

— Не утруждайте себя, капитан, я прекрасно знаю свои права, — бесцеремонно перебил Олег, буравя его взглядом.

— Что ж, прекрасно, — правоохранитель, казалось, ничуть не смутился, достал из кармана бланк и протянул Олегу. — У нас также имеется ордер на обыск. Прошу содействовать следствию.

— Пройдёмте в мой кабинет, — учитель кивком указал на лестницу. — Вас же интересует компьютер?

— Ведите, Яровой. И без фокусов.

Лестница, пронзая потолок, поднималась на высоту третьего этажа и вела непосредственно в кабинет учителя.

Сразу за Олегом, практически наступая на пятки, держался комитетчик. Двое полицейских выждали несколько секунд и лишь затем последовали за Рыльским. Третий остался внизу.

Я наблюдал за подъёмом со стороны, держась в воздухе параллельно лестнице.

До конца подъёма оставалось несколько ступенек, когда Олег неожиданно пошатнулся и, перевесившись через перила, рухнул вниз. Какое-то время стояла гробовая тишина, затем раздался голос капитана:

— Кириченко, — обратился он к стоявшему внизу оперативнику, — проверь у него пульс.

Полицейский приблизился к телу Олега и прикоснулся пальцами к шее.

— Не прощупывается, товарищ капитан.

— Вот чёрт! Вызывай скорую.

Усилием мысли я остановил воспоминание и отмотал обратно — за несколько секунд до того, как Олег упал с лестницы. Теперь я расположился так, чтобы видеть