Книга Аромат тьмы - Ольга Вадимовна Гусейнова

руны на бьющемся в конвульсиях теле. Тембр его голоса стал глубже, как-то плотнее, как если он не призывал, а приказывал.

Блондинка перестала биться в судорогах, ее тело обмякло, затем от него отделилось золотистое, призрачное отражение. Душа?.. Это она зависла над покинутым телом? Я всей сутью ощутила отчаянное страдание и боль изгнанной светлой души. Она пыталась коснуться груди, своей недавней физической оболочки, из которой торчала рукоять злополучного ритуального кинжала, правда теперь совершенно пустая — вся тьма впиталась в новое тело.

Витая под потолком храма, я воспринимала творившееся внизу как фильм ужасов. Сочувствовала, соболезновала, тряслась от страха, но отстраненно, именно как происходящее на экране. Страшно, но где-то там. А тем временем изгнанная светлая душа пыталась пробиться обратно, отвоевать собственное тело, но изгнавшая ее тьма отторгала, обжигала, заставляла одергивать призрачные руки. Голос мужчины, который вновь передвинулся к изголовью брюнетки, звучал все громче, настойчивее, отдаваясь и внутри меня странным, тянущим зовом. Я даже невольно приблизилась, чуть-чуть подлетела к алтарю, поддавшись этому призыву-песне.

Наконец, светлая душа окончательно осознала, что путь «домой» ей заказан, там обосновался кто-то гораздо более сильный, наглый, беспринципный и битва проиграна. И обратила внимание на неземную красотку, что по-прежнему лежала бездыханной рядышком, а ведь уже минута, наверное, прошла, как ее убил этот непонято кто: то ли спаситель, то ли черный жрец-извращенец. Смиренная душа решилась коснуться чужого тела, чтобы занять хотя бы его.

Но то, что произошло дальше, похоже, не только я, но и призрачная душа не ожидала. Стоило ей коснуться тела брюнетки, как прекрасная, белоснежная кожа той вспыхнула кошмарными, пылающими самой тьмой рунами. А изгнанная душа не просто в ужасе, а в какой-то дичайшей инфернальной панике отпрянула от помеченного тьмой тела и кинулась прочь… мимо меня. Зато я познала значение слова «крик души». Душа убитой золотоволосой девушки не просто кричала, ее вопль ужаса меня оглушил, заставив растерянно наблюдать за тем, как она исчезает в неожиданно возникшей вспышке яркого света.

Я поздно осознала, что от хорошего с воплями не удирают, надо бы и мне по-быстрому убраться из этого чудовищного места, в котором столь неожиданно и совершенно непредсказуемо очутилась. Но все произошедшее незадолго до этого настолько дезориентировало, что я действительно воспринимала происходящее как страшное кино, а не реальность. Я отвлеклась на чужую душу, за что и поплатилась.

Голос жреца сильно, отчаянно громыхнул под сводами храма, а на меня будто удавку накинули — сдавили что есть силы и потянули вниз. И как совсем недавно, словно на убой овцу на веревочке, пусть я не менее отчаянно и громко сопротивлялась, потащили к телу брюнетки. Что я там недавно думала: неземная красота? Плевать! Только не туда! Только не в это тело, сплошь покрытое пылающими черными рунами, от которого приличная светлая душа в сумасшедшей панике удрала. Но кто б меня слушал?! Момент моего слияния с чужой физической оболочкой оказался настолько шокирующим событием, что лишил последнего — сознания.

— Лесира, можно напоследок я возьму это тело? — будто сквозь вату донесся до меня глубокий голос жреца, совершенно безэмоциональный, бесстрастный и бездушный.

Из забытья меня выдернул не его жуткий, ледяной голос, а ощущение… будто мне на бедро легла теплая ладонь. Мне? На бедро? Но пока мои мысли и чувства пытались прорваться сквозь странную вязкую муть, кто-то рядом со мной продолжал разговор.

— Не смей к ней прикасаться! — злобно рыкнул неожиданно звонкий девичий голосок.

— Но почему? Ты давала зарок вечной девственности, чтобы усилить свою магию, а этому телу невинность больше ни к чему! — ледяной, бесстрастный, даже немного флегматичный голос жреца совершенно не сочетался с омерзительным содержанием слов.

— Потому что я так сказала! — мне почудилось, что рядом взревела сама бездна, столько ярости и злобы было в этом звонком, но исковерканном интонацией голосе.

Ей парировал на самую капельку более эмоциональный, в виде толики злости, голос жреца:

— Ты — моя пара! Я отдал тебе все, что имел. Жизнь! Душу! Титул! И свои земли! Ради тебя я отказался от всего, убил семью и друзей! Так почему ты отказываешь мне в столь малом — лишить невинности твое бывшее тело? Хоть напоследок насладиться его жаркой глубиной…

— Элиан, ты как маленький, право слово! — хрустальным перезвоном ответил ему женский смех.

И как она так может: сначала реветь, подобно бездне мрака, а потом звенеть весенним ручейком?

— Нет, просто на пути к могуществу и власти ты забыла, что я, прежде всего, мужчина. Твой истинный, твоя пара. И слишком долго не имел права взять свое, — в мужском голосе скользнул оттенок горечи и усталости.

— Элиан, я запрещаю тебе прикасаться… к ней. Во-первых, ты мой! А это тело уже чужое! Хоть и во-вторых, но еще более важно, в нашем мире, даже в самой глухомани, все слышали про Черную Лесиру-Девственницу! И ни у кого не должно закрасться и толики сомнения, что она — не я. Ты понял меня?

— Тогда ты согласишься, наконец, стать полностью моей? — глухо, совершенно пустым голосом настаивал мужчина.

— Тогда я снова буду свободна! От зароков, клятв и долгов! От всего!

— И от меня?

— Клянусь Тьмой, я не понимаю, что такого в этом действе, что ты… да и все на нем помешаны? Грязный, примитивный акт. По сути, не несет ничего полезного, кроме размножения…

— Так ты станешь, наконец, моей? — неожиданно жестко оборвал ее мужчина.

Разговор пугал меня все сильнее, но отвлекали ощущения. По коже прошелся прохладный сквозняк, спиной и крестцом я ощутила неровности твердой, кажется, каменной поверхности.

— Конечно-конечно, любимый, — пропел хрустальный ручеек, щедро расплескав яд своих вод и явной лжи. Рядом что-то шевельнулось и моего носа коснулся легкий цветочный запах, смешанный с капелькой женского пота. А следом эта черная змея уже напряженно спросила: — Почему она никак не очнется? У нас почти не осталось времени, ведь однозначно кто-то мог засечь выплеск древней магии…

На мое обнаженное бедро вновь легла чужая теплая ладонь, позволяя робко предположить, что я вновь живая. С телом! Точнее — в теле! Но сумбур радостно-испуганного хаоса в моей душе усилил словно механический голос того самого Элиана:

— Во время ритуала что-то пошло не так. Мне даже пришлось усиливать призыв, я до дна исчерпал свой резерв, забравшись и в жизненную силу…

— Не волнуйся, при первой возможности я верну тебе утраченные годы и здоровье, — отмахнулась девушка, а вот дальше уже задумчиво добавила: — При смене тела я остро запомнила лишь жар ее света, но быстро подавила сопротивление… Странно. Но ты