Книга Разорванное небо - Максимилиан Борисович Жирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но пилот должен контролировать эмоции. И я просто сказал:
– Когда я могу… попробовать?
Тесть протянул мне ручку и несколько листов:
– Подпиши.
Я прочитал текст. Похоже, мой работодатель не очень заботится о здоровье сотрудников. Все на свой страх и риск. Нацарапал свою фамилию и сразу почувствовал себя каким-то серым агентом.
Полковник сунул бумаги обратно в папку:
– Возьми в своей компании неделю отпуска за свой счет. Завтра явишься на медкомиссию. А там посмотрим.
Тесть отвез меня домой.
Мы встретились через два дня в аэропорту. Я сел в «Додж». Полковник вырулил на трассу и помчался, как сумасшедший.
– Джек, я не думал, что ты – равнодушная скотина, – сказал он, не отрываясь от дороги. – У тебя ни на йоту не повысилось давление от моих новостей. Мне бы твое здоровье. Скажи, ты не пытался записаться в отряд астронавтов? Может, космос – твое призвание?
Я пожал плечами:
– Увы. Все мои надежды на покорение внеземного пространства похоронило увольнение из испытательного центра. Если бы не проклятая лужа…
– Лужа? – с интересом переспросил тесть. – В досье написано, что тебя выкинули за грубое нарушение правил полетов.
Я поморщился. Воспоминания лежали у меня на сердце тяжким грузом.
– Разве ж они напишут правду? – я махнул рукой. – В центре была пара старых поршневых штурмовиков «Скайрейдер». Я любил их – несмотря на всю архаичность этих машин, в них чувствовалась какая-то необузданная мощь, сила.
– Давай ближе к делу, – недовольно сказал тесть.
– В тот несчастливый день начальство устроило авиашоу. Мне приказали пролететь перед трибуной. Я подошел к делу творчески – немного изменил курс и высоту. Наверное, получилось эффектно. Говорили, когда штурмовик, ревя мотором, пронесся прямо над головами зрителей, пригнулись все.
Я перевел дух и продолжил:
– Увы, с утра прошел дождь. Прямо у трибуны для важных персон собралась большая лужа. И воздушный поток от самолета… Одним словом, я устроил большим шишкам холодный душ. Как мне потом сказали, вода ручьями стекала со шляпы представителя президента.
Полковник усмехнулся:
– Вот здесь я тебя полностью поддерживаю. Отрезвляющая ванна полезна зарвавшимся политиканам. Жаль, твое начальство этого не оценило.
Тесть остановил машину возле ангара. За разговорами я и не заметил, как мы приехали в Брансуик.
Я выскочил из «Доджа» и закашлялся, глотнув морозный воздух. Глянул на термометр – минус шестнадцать. Ничего, зато реактивному двигателю легче работать.
Створки ангара открылись. Аэродромный тягач вывел бело-синий «Старфайтер» с номером сто два на рулежную дорожку. Техники, ежась и притопывая, протянули пуповину шлангов и проводов, и соединили машину с наземным источником питания. Басовито заурчал дизель, перекрывая жалкое тарахтение «Доджа».
Механик забрался в кабину и сосредоточенно уставился на приборную панель. Я хотел окликнуть его, но тесть схватил меня за плечо:
– Идем. У меня для тебя презент.
Мы прошли в ангар, в отгороженную от самолетов раздевалку. Полковник открыл шкафчик, и достал противоперегрузочный костюм. Обычное орудие пытки летчика.
Однажды я испытал такой комбинезон на собственной супруге. Просто дунул в трубку подачи воздуха. То, что сказала моя жена, никогда не напечатают в приличной литературе. Еще бы: попробуйте со всей силы затянуть на животе широкий ремень. Ощущения на любителя. А для летчика-истребителя такие издевательства – обычное дело. Противоперегрузочный костюм фиксирует внутренние органы и не дает крови отливать к ногам, иначе при резких маневрах пилот может потерять сознание. А тогда все: если врезаться в землю на скорости в пятьсот узлов, от человека не останется даже мокрого места.
Я переоделся и подогнал снаряжение. Полковник протянул мне шлем.
В раздевалку влетел худощавый парень в куртке, покрытой пятнами масла. Он чуть отдышался и крикнул:
– Мистер Аллен сказал, что самолет заправлен и готов, сэр! А правда, этот псих, – молодой человек ткнул в меня пальцем, – будет на нем летать?
Полковник сдвинул брови:
– Дик! Он тебе не псих, а капитан Джек Риппер!
– Так точно, сэр! – смутился парень. – Виноват, сэр!
Мы вышли на стоянку. Я обошел самолет, внимательно разглядывая фюзеляж и плоскости. Все цело, все в порядке. Вроде бы. Остальное покажет его величество полет.
Я поднялся в кабину и надел шлем. Дик, восторженно сверкая глазами, помог мне пристегнуться и убрал стремянку. Чему он радуется? Не ему же лететь.
Я прочитал контрольную карту, поставил ручку тяги на малый газ и включил стартер. От жуткого, проникающего, казалось, под самый череп визга, заныли зубы. Сработало зажигание, стрелка указателя оборотов метнулась по шкале. Турбина завыла на малом газу – тот, кто хотя бы раз слышал вой «Старфайтера», никогда не спутает его ни с чем другим.
Одна за другой погасли сигнальные лампы. Отшкалились приборы. Дик отключил наземный источник питания и поднял над головой красные ленты заглушек. Я показал ему большой палец, захлопнул фонарь кабины и связался с диспетчером.
– Сто второй, выруливайте на полосу девятнадцать, рулежная дорожка альфа, – ответил дружелюбный голос в наушниках.
Значит, взлетать я буду в сторону океана. Что ж, разумное решение на случай, если мне придется катапультироваться… или того хуже.
Я порулил по аэродрому, внимательно читая указатели. Мимо меня проплыла стоянка малой авиации. Несмотря на мороз, несколько человек с интересом наблюдали за мной, вернее, за моим истребителем. Мне показалось, будто у них в руках фотоаппараты. Ничего себе – секретная миссия!
Диспетчер дал разрешение на взлет. Я снова прочитал контрольную карту. Святая святых авиации – маленькие таблички на моем колене, они напечатаны не типографской краской. Эти невзрачные буквы и цифры написаны кровью и оплачены жизнями летчиков-испытателей. От них зависит и мое существование на этом свете.
На форсаже двигатель боевого самолета не свистит. Он грохочет, словно бесконечный, непрерывный гром над самым ухом. Но летчик этого не слышит, он сидит в кабине, в самом носу, отделенный от мотора перегородками, топливными баками, многочисленными слоями звуковой и теплоизоляции.
Я толкнул ручку тяги до упора. Меня вдавило в кресло. Самолет помчался по асфальту, взвился в небо и набрал скорость так быстро, что я едва успел убрать шасси. Здесь надо шевелиться и думать мгновенно. Даром, что машину изготовили в середине прошлого века.
Первый полет я выполнил строго по заданию, разве что аэродромный круг у меня получился куда шире обычного.
– Ты что вытворяешь, сто второй? – раздался в шлемофоне рык полковника. Не поленился же пойти в башню.
– А как вы себе представляете мой полет? – ответил я в