Книга По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир» - Наталья Григорьевна Долинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда я всё это читаю, мне кажется невозможным, что земной человек мог найти все эти слова про веретёна и кусок мяса; не верится, что Толстой, как все люди, ел, спал, любил своих детей, огорчался их болезням, раздражался, обижался, ссорился из-за мелочей с женой…
В том-то и есть, наверное, величие гения, что он такой, как все, и не такой, как все; что в каждой его строчке скрыта ещё одна глубина – а как найдёшь её, за ней встаёт ещё одна, и следующая, и новая – исчерпать всё невозможно, можно только перечитывать и перечитывать, каждый раз находя новое и новое даже в раздражавших некогда первых страницах с их французским языком, виконтами и фрейлинами.
2. Князь и княгиня
С той минуты, как князь Андрей Болконский вошёл в гостиную Анны Павловны Шерер, он привлёк моё внимание – чем? Своей непохожестью на остальных. «Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них, и слушать их ему было очень скучно». Всем остальным интересно в этой гостиной, потому что здесь, в этих разговорах, сплетнях, восклицаниях, вся их жизнь. И для жены князя Андрея, прелестной маленькой женщины, здесь – вся жизнь. А для князя Андрея?
«Из всех же прискучивших ему лиц лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело. С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от неё». И – через несколько минут, когда она обратилась к нему кокетливым тоном, – снова «зажмурился и отвернулся».
Сухой, надменный, неприятный человек – таким знают его гости Шерер. Таким впервые видим его и мы. Но что-то уже привлекло нас к нему – и хочется понять: неужели князь Болконский всегда, со всеми так сух и неприветлив?
После вечера у Шерер Болконские вернутся в свою богато отделанную квартиру, где всё «носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов». Но и дома князь Андрей не станет ласковее с женой.
«– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать».
Когда она вошла в его кабинет, он учтиво подвинул ей кресло. Потом, выслушав несколько её фраз, «с холодною учтивостью… обратился к жене». И, наконец, добившись, чтобы она ушла, встал и «учтиво, как у посторонней», поцеловал руку. (Курсив мой. – Н. Д.)
За что? Почему он так холоден, так внутренне груб с женой – при всей внешней учтивости, трижды замеченной Толстым?
Мы ничего не знаем об истории этого брака, но легко можем представить себе, как всё было. Вечера в светских гостиных и балы в блестящих залах – князь Андрей ездил на них, потому что надо же куда-то ездить и, кроме того, вся жизнь знатного Петербурга проходит здесь; он танцевал с женщинами, потому что на бале нужно танцевать (так он сам скажет позднее), и женился потому, что нужно же когда-нибудь жениться, а девушка была хорошенькая и весёлая, её приподнятая верхняя губка казалась «её особенною, собственно её красотой…» Он женился на прелестной девушке – и она вышла замуж за красивого, богатого и знатного человека; кого винить в том, что этот брак обернулся горечью и страданиями для обоих?
В гостиной Шерер «всем было весело смотреть на эту полную здоровья и живости хорошенькую будущую мать, так легко переносившую своё положение», и мы не сразу понимаем, что раздражает князя Андрея. Но дома, войдя в кабинет мужа, княгиня продолжает «тем же кокетливым тоном, каким она обращалась и к посторонним»:
«– Отчего, я часто думаю… отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы messieurs, что на ней не женились…»
Она говорит это своему мужу и двадцатилетнему Пьеру – о сорокалетней Анне Павловне Шерер. Кто из них должен был жениться на Анне Павловне?!
Князю Андрею опостылел этот кокетливый тон, эта лёгкая болтовня, это нежелание задумываться над своими словами – но ведь раньше, совсем недавно ему всё это нравилось!
Как и всякая женщина, маленькая княгиня не может понять, что её очарование уже не производит впечатления.
Она ведь не изменилась, она всегда была такой. Почему же Андрей больше не восхищается ею?
Она по-своему заботится о муже: «Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение… Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель-адъютантом… Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить…»
Удивительно: мы, едва знакомые с князем Андреем, видевшие его совсем недолго в гостиной Шерер, уже поняли: этот тон и этот разговор невыносимы для него, глубоко ему отвратительны, – а она, его жена, не понимает этого. Но ведь искренне не понимает и страдает от своего непонимания: «Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице её показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом».
Легче лёгкого осудить княгиню: глупа, легкомысленна, труслива… Но как случилось, что умный взрослый человек – не мальчик! – женился на ней? Что привлекло его раньше и почему теперь каждый шаг жены раздражает его? Что же ему теперь делать, раз она стала его женой и ждёт ребёнка? Разве это благородно – ежеминутно унижать её учтивой холодностью, нескрываемым раздражением?
Вовсе не просто решить все эти вопросы. Толстой знает: никто не виноват в том, как сложилась жизнь молодой семьи Болконских, – и оба виноваты, и никто не может изменить того, что случилось, потому что отношения двух людей легко разрешимы только со стороны, а изнутри всё сложно.
«Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!»
Так ответил князь Андрей на вопрос, зачем он идёт на войну. «Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь». Вот почему мы прощаем князю Андрею его обращение с женой – потому что видим: он мучается, несчастлив, страдает, судит себя, потому что жизнь, которую он ведёт, не по нему!
Через несколько недель князь Андрей привезёт жену туда, где он вырос, в тот воздух, который сформировал его. В старом доме Болконских в
