Книга Краски - Карина Владимировна Старцева

ладони были прижаты ко рту, зрачки расширились и были направлены в одну единственную сторону. Подруга не решалась нарушить храмовую тишину и просто рассматривала Свету.

Мешковатое пальто скрывало большую часть тела, но кисти и щиколотки, выглядывающие из рукавов и штанин, выдавали последствия плохого питания. Верхняя одежда не казалась теперь тусклой. На ней пятнами расплывались узоры и линии, создавая причудливый орнамент. Спина у Светы была прямая и гордая, плечи слегка отклонены назад. А её волосы … Они освещали всё пространство вокруг себя, всё расстояние от полки с тетрадями до стенда с масляными красками. Пышная копна растекалась по пальто и горела закатом. Вы вряд ли когда-нибудь встретите такой цвет, а если увидите – сразу поймёте, что в душе человека нет грязных помыслов. Нет в ней и ничего хитрого. В душе человека живёт мечта, предназначение. И не дано никому уйти раньше, чем оно исполнится. И свернуть с пути не получится. Оно само найдёт тебя. Будет жить в твоём сердце и жечь, жечь его, пока в один момент ты не скажешь «вот оно как» и не пойдёшь по дороге, которая давно была уже протоптана в этом дремучем тёмном лесу, только ты её не замечала.

В тот день, когда дождь окропил рыжую голову Светы, несущей в руках коробку с новенькими масляными красками, а подмышкой холст, заботливо завёрнутый в целлофан, она заперлась у себя в квартире и не выходила несколько дней. В маленькой студии на четвёртом этаже всю ночь горел свет. Окна были закрыты. Света сидела на полу – рядом с тюбиками и холстом, прислонённым к стене. Она долго сидела перед ним в полной тишине. Потом покрыла его краской. Затем ещё раз. Написала что-то, закрасила поверх. По истечении этих дней на холсте образовалось множество слоёв краски, через которые не проступали предыдущие. Масло плотно покрыло холст.

Через неделю Света вышла на лестничную площадку с пакетом мусора, в котором покоились коробки, обёртки и пучки огненно-рыжих волос. Она медленно спустилась по ступенькам, вышла во двор и вдохнула морозного воздуха. От белого пальто пахло свежестью, а от опавшей листвы – дождём. Старушки больше не сидели на скамейках около подъезда. Выбросив мусор, Света поднялась по лестнице в родную квартиру.

На полу лежал ковёр. Точно такой же когда-то в каждой квартире висел на стене. Его орнамент был столь причудлив, что рассматривать его можно было часами, пока не уснёшь. Света прошла на балкон. Там стоял холст.

На холсте, в окружении миллиона разных цветов, была изображена девушка. Голову её венчал причудливый головной убор, похожий на роскошную корону в виде креста, от концов которого спускались ленты. Через истончившуюся кожу проступали кости. Вместо лица был череп. Удивительно, но отсутствие кожи и мышц не мешало ей улыбаться. Она улыбалась самой искренней улыбкой на свете, способной осветить мир и …

– … исцелить душу человека, на неё смотрящего.

Группа детей в недоумении наклонила головы.

– Но это же просто череп! Как череп может улыбаться? Это смерть? А где её коса? А почему тут цветы? – Дети завалили вопросами экскурсовода.

Холст, который стоял в тот день у Светы на балконе, теперь демонстрировался в выставочном зале академии художеств. Посмотреть работу приходили сотни, влюблённых в искусство. Каждый видел в ней что-то своё, и никто не понимал, как на одном холсте одновременно может быть несколько сюжетов.

Света той осенью носила свой холст во все галереи, но за него предлагали «копейки». Уставшая и измученная девушка остановилась у лавочки, на которой сидела дама в тёмно-зелёном пальто.

– Твоя работа? – девушка кивнула. – Хм, интересно. Мне нравится. «Ванитос», да?.. Интересно. Очень интересно. И волосы у тебя красивые. Как тебя зовут?

Дама на скамье оказалась галеристом дома искусств. Она предложила Свете выставить работу вместе с холстами студентов академии. И Света согласилась. Через некоторое время у неё появился собственный зал. Холст, однако, продолжал висеть без рамки. Дама много раз предлагала Свете в целях сохранения работы закрыть её стеклом. Однако Света не ставила своей целью оставить её на века. Не сохранилась её калька, наброски на картонках из-под бытовой техники, детские рисунки на стенах родительской квартиры, как никогда надолго не оставались рисунки детей мелом на асфальте. Да разве было это так важно? Запомниться должен был только момент. Момент ранней осени с начинающимся за окном дождём. Всё. И он навсегда остался в памяти Светы. Так и прошло много лет.

Эпилог

– Эй, девушка, мы уже закрываемся!

– Я сейчас, сейчас, мне только на минутку!

Девушка вбежала по лестнице в главную залу академии. Она долго вертела головой по сторонам, пока не догадалась посмотреть прямо перед собой. Через два свода арок висел хост. Она подошла к нему ближе и долго рассматривала, опустила взгляд на табличку сбоку, а затем прошептала, нарушив благоговейную тишину храма:

– «Художница» … как хорошо, что я подарила тебе краски.