Книга Цена империи. Выбор пути - Влад Тарханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Картина Репина «Приступим». Что, нет такой картины у Репина? Значит, художник был неправ, и мы ему такую картину обязательно закажем. Ладно. Внимательно осматриваю площадь. Место выбрано правильно. Если император пойдет в церковь — тут всё как на ладони. Если же к вокзалу — выстрел будет на предельной дальности — чтобы попасть наверняка. Тут все будут решать считаные секунды. И расторопность охраны.
Вот подъезжают кареты. Охрана суетиться, видимо, заход в церковь не планировался. На площади и у церкви толпа зевак, которую тоже надо контролировать. Значит, верно рассчитано — не успеют они и гостинице уделить должное внимание. Надеюсь, что приоткрытое окно их не насторожит. В этом времени снайперская охота из винтовки на первых лиц пока еще неизвестный прием. Нищие, юродивый на паперти, вот, выходят: Михаил и его брат Константин, ехали в одной карете. А их жены? Вижу! Интересно, свою любовницу Константин в Болгарию тоже потащит? Мелькнула мысль и исчезла за гранью сознания. Сейчас только о деле. Есть цель. Есть инструмент. Есть готовность выстрелить. А вдруг попаданец — это Константин? Выставил вперед младшего брата, сам в опалу — в Америку, вернулся с ворохом ценных контрактов, теперь опять на периферию — в Болгарию? Нет… Не сходится, у него никаких изменений в характере. Всё тот же «брат Костя». А вот личность Михаила … это да… Константин закрывает брата. Нет, его не хочу. Не уверен, что одним выстрелом обоих. Так. А что это за движение? Один. Два. Три, нет, еще четвертый и пятый… они целенаправленно двигаются к царственным братьям. Что за ерунда? Смотрю в оптический прицел, точно, есть некто… неужели — очередное покушение на Михаила? Но саквояжей нет, что, нападение с револьверами? Может быть, мне и стрелять не надо будет? Всё сделают за меня? Смотрю, только вот это движение мне совершенно не нравится. Так… Стрельба начнется. И что? Блин! Охрана их должна взять, вот, телохранители, вот, вижу, как несколько… один, два, три агента в штатском тоже обращают внимание, начинают движение на перехват. А что охрана там курит? Надо же первых лиц обратно в карету, которая, наверняка, блиндированная, а карета отъезжает, сейчас на место прибудут дамы! Вот, и не говорите мне, что всё зло не от женщин. Дуры, сейчас вас будут убивать вместе с мужьями. Так! А все-таки… Я быстро оцениваю обстановку и понимаю, что мне режет глаз — это впечатление, что эти пятеро всего лишь расчищают сектор для выстрела, сейчас начнут — поднимется паника, несколько секунд, когда охрана и император застынут в замешательстве, надо же принять какое-то решение, оценить обстановку. И этого хватит, чтобы выстрелить откуда? Смотрю внимательнее. Вот оно! Карета. Обычная черна карета. Только без стекол. Окно завешено шторкой. Отодвинуть занавесочку — стреляй, не хочу. Даже если карабин, то стрелок должен быть в углу кареты. И сигналом начала атаки — открытая шторка! Вот она отодвигается. Я краем глаза ловлю движение, которым достают оружие, ждать времени нет. Ловлю угол кареты в прицел. Выстрел. Быстрая перезарядка. Еще один выстрел, успеваю выстрелить еще раз. Со звоном разлетается окно… кто-то заметил мою позицию. Пора сваливать!
Полтава. Бобрик.
Поместье Масюковых.
25 сентября 1882 года.
Степан Максимилианович Мостицкий (Полковников)
В поместье Масюковых, богатых полтавских помещиков, я приехал по делу. Точнее, надо было подтвердить свою новую личину. Я дальний родственник Мостицких из Межаново, мой отец — активный участник восстания 1863 года, который эмигрировал в САСШ, мне же показалось интересным вести бизнес в России. Планирую приобрести имение на Подолье, недалеко от Винницы. Хочу заняться разведением свекловицы и поставить там сахарный заводик. На сладкое потянуло, понимаешь! Вот и решил посмотреть, как все устроено у человека, который один из пионеров сего дела на Юге России. Было у меня и рекомендательное письмо от одного известного банкира, который подтверждал и мою платежеспособность, и мои деловые намерения.
Семья капитана Масюкова оказалась весьма хлебосольной и гостеприимной. Уже неделю я изучаю сахарное производство, каждый день пропадая по шесть-семь часов на заводе. Сегодня же я еще и посетил один из лучших конезаводов на Полтавщине, конечно же, он тоже принадлежал семье мои приветливых хозяев. Особенно тепло меня приветствовала и обхаживала Клавдия Мироновна, супруга Данилы Андреевича, который был в поместье всего один день, а потом отбыл на службу по необходимости. Вишневые наливки — это что-то невообразимое. А еда! В моем времени я бы стал жирдяем, который не влез бы в маршрутку, а тут ем все такое мучное, жирное… и хоть бы хны! Воздух тут другой? Или, просто, дебильника нет под рукой? Приходится все пешочком или на лошади. Только не говорите, что ехать на авто в одну лошадиную силу — отдых. Та еще работа! Нет, мне и тело досталось совсем неплохое. Привычное к физическим нагрузкам, пусть и довольно однобоким, но комплексы я знал, так что удалось подправить дела. А тут еще бороду и усы сбрил, очки с толстыми стеклами, вот только стекла простые. Но они здорово внешность меняют. Учитывая, что фотографических снимков на паспортах нет, их заменяют описание внешности, подробное, но не настолько уж…
Именно тут, в Полтаве, меня догнали газеты с известиями о происшествии в Северной Пальмире. Конечно, из газет мало что можно было узнать, учитывая, что печаталось только дозволенное. Но и этого хватило, чтобы понять и сопоставить разрозненные данные. Итак, на Государя и его брата было совершено покушение группой революционеров. К счастью, никто из Романовых не пострадал, а вот среди зевак жертвы были. Были бы больше, если бы террористы применили динамит или нитроглицерин. Пронесло. Погибло двое полицейских чинов, шестеро прохожих, множество раненых. Несомненная цель — император. Возможно, покушение было двойным. А вот о стрелявших личностях, и снайпере в карете — ни слова. Почему? Что это было? Что за группа? И как они смогли так близко приблизиться к охраняемым особам?
Отобрал для выезда тройку скакунов. И одного для верховой езды. Оставил аванс. Пора начинать операцию по легализации в новой ипостаси. Прости, герр Аффенберг, твоя
