Книга Давайте соблюдать процедуры - Жан-Клод Дюньяк

возле Озера Отчаяния, в конце Изумрудной тропы смерти.

— Вы хотите, чтобы я отправился туда? Немедленно?

— Какие-то возражения, бригадир?

— Сейчас разгар сезона отпусков, — ворчу я. — А в выходные вообще бум.

— Тогда отправляйтесь с рассвета. Я бы хотел, чтобы вы вернулись к началу недели. Не нужно задерживаться в пути, и, главное, никаких инициатив. Я хочу по вашему возвращению успеть закончить с этим отчетом.

Он хватает стопку пергаментов и начинает яростно мазать их красным воском, не глядя на меня. Крошечные демоны возобновляют свою работу в ячейках, служащих им тюрьмой. Я заключаю, что беседа окончена. Я шаркаю обратно к двери, просто ради удовольствия почувствовать, как выдираются под пальцами ног ковролиновые пряди.

— И последнее, — бросает он мне, когда я оказываюсь в дверях. — График вполне реален, разве что вы отказываетесь рассматривать его как удобный шанс. Вызов, если желаете. Вам это даже проще, чем мне. Потому что вам достаточно всего лишь его выполнить, а мне его пришлось придумывать…

— Можем поменяться, как только захотите, — бормочу я.

Проблема троллей в том, что у нас даже мысли звучат гулко, как из пещеры. Так уж они устроены — у меня хватает полостей в самых разных местечках, причем некоторые выложены красивейшими кристаллами, и все это служит прекрасным резонатором, стоит мне открыть рот. Как результат, разговаривать втихую мне не дано. Шеф вскакивает на ноги и машет измазанной в воске печатью где-то в сторону моего пупка.

— Вы! Вы… (Он ищет слова.) Вы мне за это заплатите! Подобная дерзость совершенно неприемлема в нынешней кризисной ситуации. Я вам…

Он раздумывает, потом на его грозном лице появляется тень улыбки. Я такую же торжествующую ухмылку видал у многих некромантов; вот вам объяснение, почему у них не выходит выигрывать в покер.

— Вот что я с вами сделаю, — торжествует он.

И он запускает в меня самым сокрушительным из своих проклятий.

*

Старший из гномов ждал меня у подножия подъемника. По шахте разносятся тысячи знакомых звуков: рев кузничного дракона, рушащаяся под ударами кирок порода, скрип вагонеток, груженных рудой. И все же этого милого гама недостаточно, чтобы поднять мое настроение. Когда я выхожу из клети, я чувствую себя таким же уставшим, как после хорошей лавины, только без приятных побочных эффектов.

— Ого, — говорит гном, увидев меня. — Придется заглянуть в твои запасы. Чего-нибудь сильного?

— Сапфиры. Пару, самых больших, каких сумеешь найти.

— Что, все так плохо? Дать тебе бриллиантов?

Я мгновение колеблюсь. У меня есть специальная коробочка, полная самоцветов, которые я иногда жую на манер пастилок, во время стресса. Рубины возбуждают, сапфиры — со вкусом моря. А для приятного дыхания я использую изумруды. Но бриллианты — это мрак. Эквивалент извержения вулкана с двойным ароматом, если вы себе такое способны представить.

— Только это сейчас меня и успокоит, — вздыхаю я. — Если бы ты только знал, чем он меня нагрузил… Кстати, завтра на рассвете я уезжаю. Вы должны будете самостоятельно начать планировать производство, исходя из тех показателей, которые мы только что получили. Я вернусь через несколько дней и не хочу видеть никаких неплановых выработок. Иначе я взгрею ваши маленькие попки, я тебе это гарантирую!

Он кивает, глазки под кустистыми бровями бегают.

— Не попадитесь в ловушку, — добавляю я. — Если они повышают нормы выработки, так это специально; это для того, чтобы заставить вас копать везде и всюду, пока галереи не обрушатся. Для вас, для гномов, обвалы в галереях — это вернейший путь контролировать численность популяции.

— Это верно, в последнее время у нас много народилось, — нехотя признает он. — Но это их вина, у нас было не так много работы, чтобы мы думали о чем-то другом.

— М-да, ладно, а я пока собираюсь подготовиться к своей поездке. Проклятые болота, и в самый пиковый период, ты себе представляешь этот бардак? И это еще не все…

При воспоминании о проклятии, которое меня ожидает, у меня как будто вся физиономия идет трещинами.

— Он тебя понизил в должности?

— Хуже. (Я в ужасе качаю головой.) Он приставил ко мне стажера.

*

На следующий день я просыпаюсь от ударов кувалдой по затылку. Эффект от бриллиантов уже прошел, но такое чувство, будто утробу мне залили железистой минералкой. Я слегка ворчу для порядка, но гномы продолжают выбивать свой ритм, и я наконец встаю.

— Здесь за тобой пришли, — говорит самый старший. — Тебе лучше бы поторопиться, потому что, я так понял, вы уже на час отстаете от графика, а он говорит, что должен тебе доложиться. Если хочешь, он тут затеряется в галереях? Малышню это развлечет.

— Нет, давай не будем… Как он выглядит?

Он пожимает плечами. Гном часами тебе может рассказывать о хрупкой красоте, скрывающейся за густой бородой его жены, но эстетически судить о ком-то кроме собственного вида они не способны. В тех редких случаях, когда меня навещала троллесса, они пытались изваять ее с помощью кирки.

Я быстро проглатываю свое утреннее пиво и наливаю себе еще на дорожку. Затем роюсь в своих расщелинах. Там куча всякого — в прошлый раз я обнаружил кости зверушки, которая спряталась в одной из моих трещин в юрском периоде. С возрастом трещины растут. Мне уже давно не приходится таскать с собой рюкзак в поездки. Самое сложное — найти то, что я туда сложил.

— Ну, я готов, — бросаю я, покончив с обследованием собственного тела. — Пойдем-ка, посмотрим, каков он из себя.

*

У входа в кузницу, против света, сияющего из пасти дракона, стоит силуэт в цветастых одежках. У его ног лежит огромная раздувшаяся дорожная сумка, из которой торчит ручка ракетки. Дюжина собравшихся в круг возле него малюток-гномов увлеченно за ним наблюдает, пожевывая зубные прорезыватели в форме горняцких инструментов. Он что-то говорит, размахивая руками, но я за грохотом не могу расслышать, что. В воздухе пахнет раскаленным добела шлаком и угольной пылью.

Когда стажер видит, что я иду, он чуть ли не бесится. Затем он разглядывает меня чуть пристальнее, и у него становится бледный вид. Я молча смотрю на него, пока выражение его лица меняется, а сам он съеживается. Удивительно, какой он молоденький. В геологическом масштабе его даже не существует!

— Теперь, когда мы познакомились, — говорю я, — можем договориться о нескольких основных правилах. Первое — это что ты будешь делать то, что я тебе говорю. Никаких споров — разве что всегда можешь конструктивно покритиковать при условии, что в целом со мной согласен. Второе — я ненавижу терять свое время. Я хочу вернуться сюда до