Книга Порох и соль - Дмитрий Манасыпов

– Я бы попросил! – Телохранитель красавчика, явно бастард, то есть, конечно – кавалль Ламон-Ру, шевельнув острыми усами, звякнул кольцами перевязи рапиры. Ладонь уже лежала на эфесе. Честь дворянских домов защищает вся семья, а уж младшие и незаконорожденные ветви с их детьми-приживальщиками особенно. Выбирать тем не приходилось, прямо как вот этому задире, с лицом в шрамах от дуэльных рапир.

Хорне, пусть и хромая, смог бы выйти против него, даже зная о своем проигрыше. Раньше – да, раньше бы они поплясали, пусть Хорне учился простой рубке, а не фехтованию, как этот усач. Но даже сейчас шкипер не продал бы свою жизнь за ломаный грош, взяв куда как высокую плату.

Вот только, так уж вышло, что после хромоты Хорне не часто отправлялся куда-то в одиночку. Пусть многие, из разряда глупцов, не принимали охрану Хорне всерьез. И…

– Мясо с завтрака оказалось жестковато? Хочешь этой зубочисткой поковыряться в зубках, красавчик?

У охраны и, одновременно, старшего помощника Хорне – вытянутые лазоревые глаза, мурлыкающий голос, льняные ласково-шелковые волосы и рапира. Тяжелая, боевая, украшенная лишь узором гарды. И тонкие, но удивительно сильные пальцы, уже тянущие ее из ножен.

– Успокойтесь, успокойтесь! – хозяин кабинета поднял руки вверх. – Мир-мир, милостивые сьеры, уважаемая мар-ши Лисс! Шкипер Хорне, господа из семьи Ламон наши гости. Не задирайте их, пожалуйста!

Так-так-так… трость сердито ударила по цветному узору паркета. Шкипер Хайнрих Хорне, прямой как его трость и такой же жесткий, заледенел в кресле. Гости, гости, глодать им кости… но мар-ярл прав. На то он и мар-ярл, глава Морского братства вольного города Стреендам, командор его флота и казначей Мар-ханз, Морской палаты.

А он, шкипер Хорне, пусть его и называют лучшим капитаном Стреендама, всего лишь шкипер.

– Мир, друзья, мир! – ярл кивнул всем: вновь прислонившемуся к стене каваллю и его рапире, лисьеглазой мар-ши с ее кошачьей улыбкой, недовольно пыхтящему высокородному юнцу и самому Хорне, застывшему в кресле.

И продолжил:

– Вот и хорошо. Сьер Ламон, вы наш гость, но шкипер Хорне имеет право на свое мнение со всем связанным с морем. Именно шкипер Хорне нужен нашему общему делу.

– Вы-ы-и увье-е-ерены? – тягуче-мерзко протянул сьер Ламон, напыщенный и надутый. Хорне, несмотря на все изящество юнца, он очень напоминал каплуна на птичьем дворе. Того самого, что полторы склянки назад выбрала Лисс и попросила пожарить с корицей, розмарином и орешками.

– Совершенно уверен, сьер… – ярл Хонк багровел. Багровел он часто, страдая полнокровием и щеками, подходящими барсуку. – Именно Хорне поможет вам, вашей высокой семье и отцу, да продлит Мученик его годы.

– И да повысит его щедроты Морскому братству, вы забыли добави-и-ит-ть, – снова тянул сьер Ламон, – но то и ладно. Ита-а-а-к, капьит-а-а-ан, вы выполньите-е-е важное заданьи-йе-е.

Хм… Так-так… трость согласилась с Хорне. Пусть травит-врет себе, так даже лучше. А Хорне пока подумает, прикинет что к чему, да хрен к носу.

Двое из Бретоньера, точно. Даже не знай их имен, а знать их шкиперу и не положено, Хорне это понял сразу. В Нортумбере не такие широкие полы у кафтанов, не такие большие обшлага. И галун идет острый, не плавными окружностями, как у этих.  А у лиможанцев акцент как гавканье собаки, не ошибешься.

Сьеры Ламон, ох, ярл-ярл, старая лиса… Сьер тут один, этот щенок, капризно оттопыривший нижнюю губу и картинно смахивающий длинные волосы, отпущенные по тамошней моде. Вот он таки именно сьер Ламон, пусть и младший, пока еще не решающий все и вся.

Второй, петущащийся усач, просто рубака из незаконной ветви. Кавалль, из бастардов, младший родственник, да почти попрошайка, живущий за счет старшей ветви. Именно такие вот кавалли всегда склонны хвататься за оружие, цепные псы, телохранители, личная гвардия "золотых" домов Бретоньера, Лиможана и Нортумбера.

Важное здание? Само собой, что важное. Что может сделать для знати, даже в гальюн ходящей чистым золотом, шкипер Хорне?

Отвести на Айсберген проштрафившуюся фаворитку? Доставить из темного леса Квист двухсотлетнего знахаря для любимой ручной собачки? Быстренько сгонять к Жемчужным островам за ромом десятилетней выдержки и пятью краснокожими красотками в придачу? Вперехлест твою через планширь, дворянчик…

Шкипер Хорне сейчас узнает о настоящей цели. А цель проста: перевозка. Кого-то или чего-то. Тайно, очень быстро и молча. Все верно. Паруса "Марион" чернее души их капитана и обогнать его, поймавшего ветер, не могут даже "змеи" номедов, а язык за зубами лучше семьи Хорне никто не держит. Это все знают. Свои тайны семья Хорне уже два века хоронит под водой, если узнает кто-то со стороны. Хоронит, предварительно выпустив кишки.

– Оплата?

– Вы жадина и златолюбивый наемник, – проинформировал сьер Ламон, неожиданно перестав коверкать чужой язык. – Это хорошо, это профессионально. Говорят, вы и впрямь лучший. Так?

– Вот и проверим, – так-так-так, согласилась трость, – языком трепать – не караваны грабить.

– Он мне нравится, – неожиданно заявил щенок в голубом и золотом, переливающемся сапфировой крошкой, – положительно нравиться. И его старпом тоже. Милая дева, вы же из альв? Таких, как вы, у нас уже нет. Сожгли, представляете? Как греховных порождений преисподней и ее слуг.

Лисс улыбнулась. Чарующе и опасно. Кончик языка, коралловый, нежный, легонько коснулся мягко дрогнувших светло-коричневых губ. Обычно, после такой улыбки, свистела сталь. Сейчас Лисс держала себя в руках.

– Я мар-ши.

– Пусть так… Повторюсь в своем вопросе – правда ли, капитан, что на корабле, кроме альвы, вы допускаете присутствие проклятой прислужницы зла, морской ведьмы из города Абисса?

Хорне ответил своей любимой паскудной ухмылкой, безмолвно кричащей скрежетом стали о сталь, стали о кость, стали о вываренную кожу.

Ведьма, значит? Проклятая прислужница зла?

Мар-витт

Так-так-так, сказала трость, выбив неровный ритм по настилу палубы. Непривычно хромать, непривычно опираться на трость, вот и не получается нормально идти. Можно привыкнуть ходить с палкой? А?! То-то… Вечно пьяный Свалк, сняв лубок, долго, грустно и задумчиво грыз чубук. Все попыхивал ненаглядной старенькой трубкой и молчал. Потом прищурился и сказал, как есть, а хирург «Мариона» врал редко. И не в тот вечер.

После сказанного капитан Хайнрих Хорне не просыхал пару дней. Ну, как… думал пару, пока, проснувшись, не принюхался. А ветер тянул апельсинами, солью, гашишем и свежей смолой. Выйдя на мостик и углядев бухту с знакомым мрамором дворцов, шкипер расстроился – пара дней превратилась в неделю и «Марион» успел добраться до Робаллы. Хорошо, хоть он не вылезал из каюты почти до самого выхода домой. Юг Хорне не любил.

Так-так, жестко брякнула трость. И что тут у нас на палубе, за бортом и, собственно, вообще?