Книга Проклятие для инквизитора - Фатя Скоморох

В первый свой день рождения маленькая ведьма проходила посвящение и в тот момент тёмные силы никогда больше не могли ей угрожать. Душа ее окончательно привязывалась к телу и ни один демон, живущий по ту сторону света, не мог больше претендовать на перерождение в этом мире.

Верховная ведьма приготовила травяной отвар, налила в чашу и пустила его по кругу. Каждая из присутствующих надрезала указательный палец правой руки и, уронив пару капель крови в дымящуюся жидкость, произносила:

Отныне ты моя сестра,

Да защитит моя кровь тебя.

И вот когда последняя капля крови упала в чашу, настало время маленькой имениннице отведать это угощение.

«Тортики теперь не в почёте», — с грустью подумала Тина и осушила чашу.

Всколыхнулись тени в углах, завизжали чудовища, таящиеся там, но не исчезли.

— Что такое? Почему ничего не вышло? — задумчиво спросила верховная ведьма.

— Она иномирянка, — промолвила в ответ Кальма. — Я вынула её душу из Ничто в последний миг. Чудовище, которое хотело явиться на свет в теле утопленницы, было очень сильно.

— Я полагаю, что оно и сейчас надеется получить своё, — сказала верховная ведьма. — Душа иномирянки чужая. Ей нет места под нашим солнцем.

— Что же делать? — спросила одна из ведьм.

— Нам нужен совет.

— Пророчество, — предложил голосок в толпе.

— Пророчество… пророчество, — тихо вторили остальные.

Верховная ведьма подняла скрюченный палец вверх.

— Тихо! — приказала она и стала читать заклинание.

Дым, над девочкой сгустись

И на землю опустись.

Покажи нам, не тая

Какая ждёт её судьба,

Но если плох будет исход,

Ты покажи нам наперёд

Как не пасть перед судьбой,

Остаться сильной и живой?

Дымок, уходивший в каминную трубу, медленно вполз в комнату и, закручиваясь спиралями, начал опутывать Тину. Скоро он обрёл её очертания и стал расти, превратившись в итоге в девушку. Но на этом метаморфозы не закончились. Зыбкая фигура закипела и уплотнилась. И сизый дым стал наполняться чёрной копотью. Наконец выросло огромное чудовище и на едва наметившемся лице его распахнулись, горящие красным пламенем, глаза.

По комнате прокатился судорожный вздох.

Наваждение длилось недолго. Дрова в камине затрещали, и небольшой сгусток дыма влетел в комнату, приняв облик маленького мальчика. Он прыгнул в лапы монстра и доверчиво прижался щекой к его груди. Чернота схлынула. Перед ведьмами вновь предстала призрачная девушка, но уже с младенцем на руках.

Кальма задумчиво посмотрела на огонь, разгоревшийся в камине. Из языков пламени появился мужской силуэт и поманил девушку с ребёнком к себе. На этом пророчество оборвалось.

— Насколько я поняла, нашей сестре придётся выйти замуж и родить ребёнка. Её душе нужна родственная связь.

— Но мы не выходим замуж! — воскликнула рыжая ведьма.

— И не можем родить детей, — задумчиво произнесла ведьма, стоявшая рядом с рыжей.

— Законы нашего мира на неё, скорее всего, не действуют. Будем на это надеяться, сёстры. Иначе она переродится в чудовище из высших.

Тина всё это время тихо сидела посреди комнаты, стараясь сложить хоть какое-то мнение из тех редких слов, что ей удалось понять.

— Тогда девочку надо вырастить среди людей, — объявила верховная ведьма. — Неподалёку есть небольшая деревня. Там наверняка сейчас бегает парочка женихов для нашей сестры.

— А ещё там всё до одного сплетники, которые любят совать нос в чужие дела. Они быстро раскусят, что мы, ведьмы, и будут советовать каждому встречному всякие гадости. И наверняка схлопочут настоящее проклятие. Дальше самой тёмной ночью схватят вилы, разожгут костры и устроят гонения на нас. И ведь не объяснишь этим увальням, что такие гонения удобнее устраивать днём, чтобы избежать роковых ошибок…

— Да-да! — перебили говорящую остальные ведьмы, — все мы помним вдову Денки-пивовара. Её перепутали с Кальмой и сожгли, а когда всё выяснилось, всё сделали вид, будто так и надо.

— Идиоты, — кивнула Кальма, затянулась трубкой и выпустила клуб дыма.

— Это всё от скуки, — сказала рыжая ведьма. — В захолустье никогда не происходит ничего интересного, вот люди и развлекаются как могут. Ну, так что сёстры? Где мы будем искать подходящего жениха?

— В большом городе, — высказалась одна из ведьм. — Там их целая куча. А ещё там живёт Мила Душечка. Она будет рада вас приютить, Кальма.

— Мила Душечка? Эта ужасная ворожея? — спросила рыжая ведьма. Её голоса вобрал в себя весь скепсис мира. — Не уверена в этом.

— Значит, решено, — сказала Кальма, проигнорировав замечание. — Через несколько лет мы поедем с ней в город!

Глава 2, в которой острова летают, ученые изобретают, а рыжие ведьмы безумно влюбляются

С ночного неба срывались редкие и крупные капли, падали на голову, быстро просачиваясь сквозь волосы, скользили и щекотали кожу. Дождь шелестел листьями деревьев.

— Проклятье! — Тиана вновь потеряла чувяки. Пришлось вытаскивать обувь из раскисшей земли. — Блин!

Ей нравилось ругаться на своём языке. Правда Кальма выучила все эти уродливые выражения и они, Тиана знала это наверняка, ей безумно нравились. В Подлунье ведьмам не принято ругаться — слова здесь имеют страшную силу. Всё это минусы магии, которая пронизывает этот мир вдоль и поперёк. Вот произнесёт ведьма сгоряча какое-нибудь проклятье и всё! Оно сбудется. Но крепкое словцо на чужеродном языке — это просто отдушина.

— Проклятье! Проклятье! — подхватили тени.

Они, конечно, пугающее явление, но Тиана к ним привыкла. Непроницаемая тьма — её спутница.

Погода, как и непроглядная ночь, к прогулкам не располагала.

— Вот угораздило этот камень сегодня свалиться! — бубнила она под нос. — Надеюсь, что я одна его увидела.

Но, как это часто бывает, Тиана была не одна. Неподалёку послышался металлический скрежет и из тьмы вынырнул синий огонёк, освещавший кабину машиниста. Тиана решила, что логично будет называть его именно машинистом, потому что он точно не был пилотом — это штука не летает; и не водителем — это штука ни разу не автомобиль. Это машина — железный паук, в брюшке которого холодный свет неохотно разгоняет ночную тьму. Человек, сидевший внутри, смотрелся тёмным пятном.

Она юркнула за ствол дерева.

Насколько Тина могла судить, освещения в кабине машиниста было ровно столько, сколько нужно, чтобы видеть многочисленные рычажки, и чтобы заметить мерцание камня, который запросто мог увязнуть грязи.