Книга Красная река, зеленый дракон - Михаил Кормин

Паша несся на велосипеде мимо сгоревшего дома, на обвалившейся крыше которого были видны кусты, мимо поляны с огромными соснами, на которых висели две «тарзанки», мимо поленницы дров у чьих-то закрытых ворот и мимо старого ржавого микроавтобуса, лежавшего без колес у колодца. Пионерская, Садовая, Зеленая. Названия улиц – таблички, на которых останавливался его взгляд, не имели никакого отношения к Дачной. Поселок уже заканчивался. Впереди, через несколько домов, виднелось то ли болото, то ли небольшой пруд, за которым темной горой поднимался из сгустившейся послеполуденной осенней мглы лес. Слева тянулись заросли ивняка, в глубине которого стояла одинокая водонапорная башня. А по правую сторону дороги остались только две улицы, уходившие вглубь деревни. Пес, конечно же, не отставал, все так же молча преследуя велосипед курьера. Паша не видел собаку, но каким-то образом ощущал присутствие животного, и намерения его в отношении себя.

Первым оказался поворот на Советскую, вторым – на улицу Стрелкина. Дома здесь, на окраине поселка, были вообще лишены каких-либо заборов. И походили скорее на временные постройки, сколоченные из досок и фанеры. Однако, после напоминающих бытовки строителей сооружений неожиданно, словно из-под земли, возник огромный особняк с коваными воротами. На которых Паша различил табличку: «Дачная». Цифра около названия улицы была двухзначной.

Паша притормозил, чтобы развернуться. Дорога стала совсем плохой, почти непроходимой – то, что начиналось дальше, и вело к лесу, было уже скорее не дорогой, а болотной тропинкой, обрамленной кустами. Молчаливый пес, казалось, плыл белым пятном под мелким дождем, почти летел над лужами, вытягивая вперед длинные белые лапы. Теперь он был справа, и Паша, вдохнув полную грудь воздуха, снова принялся крутить педали, надеясь не пропустить на скорости дом, куда он должен доставить заказ.

Каменный забор – это 15, значит 8 – совсем рядом. Цифра 8 будет слева. 12, 10…

Восьмой дом по улице Дачная, на самом краю поселка, у кромки леса, там, где извилистая река Кобринка, рождаясь в болотах, несла свои воды в Суйду, меньше всего походил на чью-либо дачу. Огромное прямоугольное здание с двумя рядами окон, часть из которых на первом этаже даже не остеклены, а заколочены редкими досками. Между досками видны куски полиэтилена. Стены из неотесанного горбыля, черные от сырости. Вход – двустворчатая дверь, обитая темным кожзамом. Во дворе козла, на которых лежит березовое бревно, куча серых валунов, какие-то канистры, трубы, арматура и мусор. На двускатной крыше кирпичная труба, почти рассыпавшаяся от времени. Паша, объезжая по заросшей подорожником тропинке размокшие картонные коробки, железки и хлам, направился к крыльцу. Остановился, ища взглядом собаку. Но либо пес отстал, либо просто еще не успел добраться до дома. Намокшая клейкая лента, прикреплявшая посылку к багажнику велосипеда, отлеплялась плохо. Ступени лестницы на пороге, которая вела к двери, проседали от тяжести шагов. Паша дернул дверную ручку. Дверь была заперта.

Пришлось стучать. Сперва в дверной косяк, затем, обойдя здание, в окна. Паша нашел какую-то доску, лежавшую на земле, поднял, несколько раз стукнул в одну из досок, заменявших ставни, затем в другую. Принялся долбить по раме, но увидев, как она ходит и трещит от ударов, остановился. Ответа все равно не было. Зато от доски отлетело несколько щепок. Хлюпая сапогами по лужам, он вернулся на крыльцо.

В этот момент белый алабай появился из-за поворота. Увидев Пашу, пес неспешно пошел в его сторону. Собака, похоже, понимала, что курьер теперь не на велосипеде, и спешить ей уже некуда. Это означало, что Паше точно нужно было поторопиться.

Дождь стал сильнее. Капли его шуршали в листве росшей у самого порога старой яблони. Лес вдалеке стал как будто бы чуть светлее, а тучи на небе напротив, потемнели.

– Откройте, – Паша начал стучать в дверь, но влажный дерматин, из-под которого местами торчали куски белой ваты, поглощал звук ударов. – Я из «Искорки», вам посылку сегодня доставить нужно было.

Из-за двери послышались какие-то звуки. Хотя, это могли Паше и показаться.

– Тут собака чья-то, и дождь. Номер заказа 415, вам позвонить должны были. Вы мне звонили наверное, но у меня телефон сел. Откройте, пожалуйста…

Теперь за дверью уже явственно слышалось неясное ворчание. Кто-то чем-то стукнул, послышался скрип. Похоже, открывался замок. Паша надавил на дверь плечом. Алабай стоял у самого крыльца. Большую голову с прижатыми усами пес склонил к земле, красноватые глаза в упор смотрели на Пашу. Дождь стекал по шкуре алабая маленькими струйками. И звук, исходивший от собаки, больше напоминал вибрацию – нечто низкочастотное, совсем не похожее на обычное рычание. Больше всего это напоминало движение какой-то волны, передававшееся через влажный осенний воздух, словно электричество. Тугое, давящее ощущение опасности, захлестнувшее Пашу. Однозначное молчаливое намерение пса. Паша его чувствовал. Пес приготовился к прыжку, и наконец-то издал хоть какой-то понятный звук: утробный рык, перешедший на бегу в визг. Раскрылась глубокая пасть с широким красным языком. Паше показалось, что во рту зверя неестественно много слишком длинных зубов, отчего-то блеснувших на мгновение зеленым.

Но дверь уже открывалась. Наконец, щель между двумя створками стала достаточно широкой для того, чтобы Паша мог протиснуться в нее. Просунув в темноту за створками сперва руку с посылкой, а потом и голову в зеленом капюшоне накидки, Паша прошмыгнул во мрак. И уже внутри, понимая, что собака бросится за ним, начал нащупывать на двери замок. Дверь нужно было закрыть. На всякий случай. Через пару секунд после того, как Паша, соединив туго поддающиеся створки дверей, щелкнул чем-то металлическим в насупившей полной темноте, он ощутил удар в дверь. А затем еще один. И еще. Собака со странным упорством пыталась взять дверь штурмом. И теперь уже не молчала, хрипя и заливаясь глухим лаем.

Паше ничего не оставалось, кроме как ждать. Через некоторое время пес успокоился, поняв, что с дверью ему не справиться. А глаза Паши привыкли к темноте. Прихожая, где он оказался, была пустой. Как, видимо, и весь дом. Рядом никого не было. Именно поэтому никто и не открывал. Вся возня за дверью, какие-то вздохи и звук движения – скорее всего, не более, чем плод фантазии и следствие страха. Вообще, похоже, что створки двери все это время были открыты, просто набухли от воды, и стоило их подтолкнуть, нажав плечом, как они подались. Да и дом, кажется, вообще не тот. Наверное, нужен следующий, раз этот пустой. И если собака уже ушла, то пора выходить, садиться на велосипед и ехать отдавать посылку адресату.

Паша провел рукой по двери. Темно, и ничего толком не разглядеть. Если бы был телефон, то можно было бы включить фонарь. Но телефон лежит сейчас где-то в грязи, и нащупать щелкнувший замок (замок ведь явно был, раз что-то щелкнуло, когда Паша закрывал двери) не получалось. Даже дверной ручки не найти.

Потратив, наверное, минут десять на безрезультатные поиски замка, Паша вспомнил, что окна первого этажа затянуты пленкой и заколочены совершенно ненадежными на вид досками. Через них можно было бы с легкостью покинуть дом, пока его хозяева не вернулись. Если таковые, конечно, существуют. Вряд ли чего-то хорошего можно было ожидать от обитателей столь мрачного сооружения на краю поселка, которые даже на закрывали дом, когда уходили из него. Посылка все еще была у Паши в руке. Паша провел ладонью по двери еще раз, сделав это скорее не с целью найти замок или ручку, а чтобы окончательно удостовериться в том, что их нет, прислушался к звукам на крыльце и, удостоверившись, что открыть дверь не удастся, а за дверью – тихо, направился вглубь дома.