Книга Клановое фэнтези. Руны Возмездия - Константин Игнатов

После очередного прыжка Кирилл на мгновение замер, словно подманивая к себе голову страшилища. Та не заставила себя долго ждать – раззявила огромную пасть, жадно потянулась к добыче. Длинная шея вытянулась до предела. Киря пару раз громко хлопнул в ладоши, затем с силой сцепил пальцы, будто что-то между ними стискивал. А вольный ветер, разбуженный простецким наговором, стрелою легкою проскользнул уж по лесам, по полям, по борам да сосенкам, собрался над головой волшебника – спрессовался в огромную стеклину. На гранях воздушного зеркала весело резвились солнечные зайчики. Изображение в нем переливалось, будто плавилось, перетекало из одного в другое, то вспыхивало, то блекло. И наконец магическая плоскость разящим полотном обрушилась вниз – ни тверди для нее, ни препон…

Псевдозеркало одним ударом отсекло дьявоглоту голову, прошло сквозь его плоть, словно через мягкое тесто, а затем с оглушительным грохотом и мелким дребезжащим звоном разлетелось на блестящие осколки. Бух-х! Дзин-нь! Дрин-н!!! Ульяне вновь пришлось возбудить заклятье Отражения, вжаться плотнее в камень, чтобы не угодить под стеклянный шквал.

Голова чудовища покатилась в сторону, сипло захрипела. Глаза злобно, непримиримо вращались, испускали во все стороны колючие черные молнии. Неожиданно рога, выступающие из надбровных дуг, окутались зеленоватым сиянием. Стало быть, магия в отсеченной крокодиловой глыбе не угасла, а, напротив, распалилась на полную катушку. Ульяна испуганно прикрыла ладонью рот. Дьявоглот искусно плел заклятие Оживления…

Но Кирилл этого уже не видел. На него, защищая поверженного монстра, набросились несколько чудовищ одновременно. Парню пришлось очень туго. Ближайший дьявоглот припал к земле, изогнул уродливый в своем совершенстве хвост, резким толчком вогнал туловище в стремительный выпад. Хвост, с шипением прорезая воздух, распрямился в огромный шипастый меч и… снес Кириллу голову. Вернее, не снес – отхватил с макушки лишь пучок волос. Уля с облегчением выдохнула. Она уж думала: конец. Но Киря присел в самый последний момент. Ему сегодня везло. Проплешина на затылке – ни в счет.

А тем временем голову дьявоглота, отсеченную воздушным резаком, уже полностью объяло магическое свечение. Вдруг она пошевелилась, заелозила по камню, перевернулась несколько раз с бока на бок, оставляя после себя густой мутный след. Глаза выкатились еще больше. Пасть неутомимо хрипела, хоть и не имела вроде бы поддува из легких, плевалась ядовитой слизью, изрыгала боевые заряды Иномирья – била во всё подряд, напропалую. Изгаженный кустарник вокруг смертоносного ошметка плоти дымился, камни лопались, глухо потрескивали, словно угли в костровище. Внезапно голова пару раз подпрыгнула, отталкиваясь от земли рогами, т. е. средоточием Силы, а затем зависла над поверхностью и… медленно поплыла к поверженному туловищу. Оно тоже издавало странные фыркающие звуки, выказывало явные признаки жизни. А при подлете родной башки и вовсе развернуло к ней кровоточащий обрубок шеи и приготовилось к воссоединению. Зубастую пасть исказило подобие хищной улыбки. Наверное, так ухмыляются гигантские каменные идолы, высеченные, по преданиям, на берегах подземной Реки Страха. Разделенные части уже приготовились к сращиванию, погнали из себя наружу жизненные соки, смазали поверхности клейкой слизью, чтобы облегчить спайку. В каждом движении разрозненных кусков чувствовалась непоколебимая уверенность, четкая слаженность. Видимо, им приходилась проводить подобную процедуру далеко не единожды. Но в последний миг между ними откуда ни возьмись появилась тонкая, но прочная пленка вулканического пепла.

Уля вовремя сдула с ладони облачко глубинного праха. А знакомое с детства заклятие Препятствия сложилось в уме само собой, почти автоматически.

Помощь пришлась партнеру в самый раз. Кирилл бесшумной тенью проскользнул мимо подруги, уводя за собой чудовищ. Но всё же успел на ходу бросить Ульяне воздушный поцелуй. Горящие радостью глаза спутника будто бы кричали: «Ура-а! Будь славна магия дочери Пепла!». И девушка горделиво подбоченилась.

Каждый волшебник из родного становища Ули, где бы он ни находился, обязательно имел при себе чудодейственный фетиш – мешочек золы из жерла Сонного Пращура – родового исполина, полузатухшего вулкана. Пепел векового предка всегда с неописуемой чуткостью реагировал на магию своих последователей и являлся для них, по сути, естественным артефактом, природным источником волшебства. Сейчас Уля пустило в ход основное свое оружие.

Отрубленная глыбища драконьей башки никак не могла преодолеть сопротивление чужеродной магической субстанции. Рычащая голова неистово ёрзала туда-сюда вокруг такого близкого, такого желанного и… такого недосягаемого обрубка шеи. Она отчаянно пыталась сбросить с себя прилипшую пленку вулканического пепла. Но тщетно. Пленка, приклеившись намертво, категорически мешала воссоединению с обезглавленной тушей. Как только парящая глыба подлетала поближе к ране, зола с силой отталкивала ее назад. Полумертвое тело сотрясали дикие конвульсии. Оно лихорадочно дергалось, подпрыгивало, упорно боролось с вражеской волшбой; по ходу безжалостно вспарывало когтями и шипами невинный камень, вздымало в небо груды осколков. Ульяна даже пришлось отползти подальше, вновь и вновь прибегая к заклятию Отражения для самозащиты.

Но силы расчлененного чудища таяли на глазах. Движения его неумолимо замедлялись, теряли напор, темп и вскоре, вообще, превратились в хаотичное дерганье, неконтролируемую агонию. Свечение вокруг летающей головы угасло. Она глухо шмякнулась на землю и вдруг визгливо-визгливо заверещала, как поросенок под ножом. От невыносимой вибрации звука всё вокруг задрожало. С кустарника посыпался облетевший лист; камни затряслись; по болотной жиже помчалась мелкая рябь. Уля схватилась за уши. Запредельный свист разрывал перепонки. Одинокая голова поверженного монстра с особой пронзительностью взвизгнула в последний раз и вдруг с грохотом взорвалась, расплескивая вокруг себя огромный заряд нереализованной магии Подложки. Шумный хлопок пронесся над головами сражающихся. Ударная волна вырвала с корнями ближайший ряд кустарника, выворотила с насиженных мест здоровенные камни, сбила с ног Ульяну, которая только-только пыталась встать. Горючей темной слизью волшебнице забрызгало весь плащ. Прочная кожа тут же потемнела, оплавилась, задымилась, источая жуткое зловоние. Девушка торопливо скинула зараженную одежду, на карачках отползла в сторону. Но радости ее не было предела. «Мы забили дьявоглота! – ликовала кудесница. – Двурогого дьявоглота! Ого!»

Но – Святая Братия! – оказывается, поверженный монстр Изнанки «первой ласточкой» отнюдь не являлся. За спиной у волшебницы что-то злобно, протяжно захрипело. Она мгновенно обернулась. Там… там… корчился в агонии еще один! Тоже – двурогий! Во дает! Ничего себе – Кирюша. Интересно, откуда он взялся такой?..

Но успокаиваться было еще совсем рано! Противник то и дело получал подкрепление. В чем Уля тут же с испугом убедилась – ох!..

В нескольких саженях от нее противно холодил воздух внушительных размеров Провал Потусторонья. Тонкая пленка, прикрывающая Пропасть Иномирья, стремительно поднималась, росла, обретала форму. Кожа будущего чудовища сразу же покрывалась какими-то желваками, шрамами, шишками. Эти наросты, с одной стороны, играли роль кольчуги, защищающей тело от точёной стали, а с другой, магического оберега – от боевых заклятий. Мечи, дубинки и рутинная волшба здесь бессильны. Лишь уникальные заговоренные клинки и чародейство высшего порядка способны кое-как пробить доспехи Подложки. Ни первым, ни вторым попутчики-друзья, увы, не обладали…