Книга Любовь как улика - Наталия Антонова

– Да, очень, – отозвалась она всё тем же чужим голосом.

Кто-то сунул ей в руки неприятно пахнущую склянку и велел:

– Выпейте.

Она подчинилась, и через минуту холодные щупальца безысходности ослабли, но не отпустили её окончательно. Она увидела, как её мужа переложили на носилки и погрузили в машину.

«Может быть, он жив?» – мелькнула слабая надежда. В кино Катя видела, что полиция упаковывает мёртвых в мешки. А Бориса не упаковали. Стало быть, он ещё не умер.

– Вы можете разговаривать? – спросил её следователь.

– Да. Боря ведь ещё не совсем умер? – спросила она так наивно и доверчиво, что у сотрудников полиции сжалось сердце. Никто ей не ответил. Вместо этого ей отдали его платок, расчёску, ключи.

– Посмотрите, Екатерина Валентиновна, и скажите, что пропало.

Она машинально посмотрела.

– Здесь нет Бориных документов, он всегда носил их с собой, бумажника, записной книжки, сотового телефона и зажигалки.

– У Бориса Аввакумовича было с собой много денег?

– Нет. Хотя точно я не знаю.

– Вы сказали, нет записной книжки. Вы имели в виду бумажную книжку?

– Да, – Катя почему-то смутилась, – мой муж в этом вопросе был старомодным.

«Эта старомодность могла бы помочь следствию, если бы книжка не пропала», – подумал Наполеонов. И спросил Гусарову:

– Откуда ваш муж так поздно возвращался?

– С вечеринки.

– С вечеринки? – В голосе спрашивавшего прозвучало недоумение. Следователь не понимал, как жена так спокойно может говорить о вечеринке, на которую муж отправился без неё.

– Понимаете, один из их сотрудников защитил докторскую, и они решили отметить.

– Где?

– В «Нептуне».

«Нептуном» был самый крутой ресторан города. Сам следователь был там всего лишь пару раз. И то в качестве приглашённого.

«Хорошо живут преподаватели наших вузов, – подумал Наполеонов, – если могут позволить себе устраивать гулянки в „Нептуне“». Но тут же одёрнул себя: «Защита диссертации случается не каждый день».

– Скажите, а ваш муж часто задерживался допоздна?

– Что значит допоздна? – не поняла женщина.

– Ну, например, как сегодня.

– Нет, конечно, – проговорила она, как показалось Наполеонову, с явным облегчением.

– Вы сегодня легли спать, не дожидаясь возвращения мужа?

– Да, Боря предупредил, что вернётся поздно, и велел не дожидаться его.

– И вы не беспокоились?

– Нет, – вздохнула она.

– А если бы ваш муж вернулся, кто бы открыл ему дверь?

– Он сам. У Бори был ключ.

– Где сейчас его машина?

– В гараже.

– Он что же, поехал в ресторан на автобусе?

– Почему на автобусе? – удивилась Катя. – Он заказал такси.

– А обратно его тоже должно было привезти такси?

– Да.

– Екатерина Валентиновна, вы не помните, ваш муж заказывал такси заранее?

– Да, заранее.

– Вы не знаете номер такси?

– Он должен был быть в записной Бориной книжке.

– Может, вы припомните хотя бы название компании, в которой было заказано такси?

– Да. Муж всегда пользовался услугами одной и той же компании – «Олений бег».

«Хоть что-то», – подумал Наполеонов и спросил:

– Правильно ли я понял вас, Екатерина Валентиновна, что на вечеринке, на которую отправился ваш муж, были только его коллеги?

– Скорее всего, да, – не слишком уверенно ответила Катя, и Наполеонов пометил себе – опрос коллег Гусарова.

– Скажите, моего мужа застрелили? – донёсся до Наполеонова голос жены убитого.

– С чего вы взяли? – удивился он.

– Но там, – она указала на застывшую лужицу тёмной крови.

– Нет, его ударили по голове железным прутом.

– О господи! – вырвалось у неё.

– Екатерина Валентиновна, вам нужно вернуться домой. Гаврилов! – обратился он к участковому. – Проводите, пожалуйста, женщину домой.

Катя покорно оперлась на руку участкового, и они вошли в подъезд. Наполеонов тем временем посмотрел им вслед и подумал: «Я, кажется, сейчас засну на ходу. Как это там, в детском стишке Агнии Барто:

Идёт бычок, качается,

Вздыхает на ходу:

– Ох, доска кончается,

Сейчас я упаду!

А подо мной качается земля, и глаза сами собой закрываются. Как хорошо было быть маленьким». Но он тут же превозмог усталость и нашёл в себе силы поддразнить самого себя: «Вот от таких мыслей я и не вырос большим. Ладно, как-нибудь перебьюсь».

Участковый проводил жену Гусарова до двери и спросил, не надо ли позвонить кому-то из родственников.

– Спасибо, я сама, – ответила она.

Оставшись одна дома, Катя долго не могла прийти в себя. А потом позвонила дочери мужа от первого брака и рассказала о случившемся.

Так получилось, что дочь Гусарова Ариадна Борисовна Незвецкая была на десять лет старше Кати и воспринимала её скорее как младшую сестру, чем как мачеху.

– Катя, не плачь, – сказала Ариадна Борисовна.

– Я не плачу.

И тут Ариадне пришло в голову, что поплакать как раз Кате и не мешает. Незвецкая вспомнила способность Екатерины в сложных жизненных ситуациях впадать в заторможенное состояние и превращаться в сомнамбулу. Она считала, что эта эмоциональная особенность мачехи не доведёт её до добра.

– Катя, – сказала она строго, – выпей валерьянки или валокординчику.

– Я уже выпила.

– Молодец. Сиди дома, никому, кроме полиции, не открывай, с соседями не разговаривай. Я сейчас приеду. – Она чуть было не добавила по привычке – «и всё разрулю», – но вовремя опомнилась и повесила трубку.

Глава 2

Сотрудники полиции, опрашивая соседей, неожиданно узнали о ссоре убитого Гусарова с обнаружившим его труп пенсионером Михаилом Петровичем… Сразу несколько человек подтвердили, что слышали ссору Гусарова с Шахматовым, и пенсионер пообещал преподавателю вуза, что ему на голову упадёт кирпич.

– Оба-на! – сказал следователь и спросил: – Из-за чего весь сыр-бор?

Оказалось, что преподаватель добился, чтобы под автостоянку укатали детскую площадку. И все детишки остались без своего уголка для игр и отдыха.