Книга Дальневосточная опора прочная… - Андрей Саликов

– Проходи, вон на полке возьми. – И аккуратно начала вписывать их в мою карточку. Несмотря на свой возраст, смотрелась она великолепно, и наш директор так и увивался вокруг неё. – Нашёл?

– Да. – Достав со стеллажа ящичек и сняв крышку, вытащил нужные мне свёрла.

– Распишись, – придвинула она карточку, где мне нужно было расписаться в получении инструмента.

Оставляю автограф и покидаю кладовую.

– …Нет, вы не понимаете текущего момента. Когда пролетариат… – доносится из неплотно закрытой двери начальника производства высокий голос.

На цыпочках прохожу мимо и мухой лечу в цех.

– Что ты такой взъерошенный? – перехватывает меня у входа идущий навстречу Макарыч.

– Да опять этот припёрся, – кивнул я в сторону «конторы».

– Та-ак… – протянул он. – Вот что. Ты иди работай. Понял? – И умудрённый жизнью рабочий шевельнул губами.

– Да, – кивнул в ответ, и мы разошлись: я к своему верстаку, а он, похоже, отцу на выручку.

Твою ж, в перехлёст через клюз! Вот принесла нелёгкая этого идиота! И не пошлёшь его, мигом тебе пришьёт контрреволюционную деятельность. Но голова-то должна соображать, нет? Я не против того, чтобы мы план больше делали. Но как увеличить производительность, если нас тут пятнадцать человек? Напильнику не объяснишь, чтобы он по паре миллиметров снимал зараз. И с деньгами порядок навести, согласно выполненным нарядам, а то очень часто стали напирать на сознательность.

Пока голова была занята не совсем правильными мыслями, руки сами размечали заготовки.

– Вот, посмотрите сами, если не верите, – услышал за спиной голоса.

– И посмотрю, – с апломбом заявил райкомовец.

Футы-нуты, м-да, хлебнём мы с ним. Похоже, в кабинете не договорились, вот заявился этот хрен сюда, здрасте пожалуйста. Спец великий, гонору до хрена, а знаний нет, зато власти хватает, м-да. Вон и Иваныч напрягся: в последний раз он к нему с такой галиматьёй лез, но попробуй ему что поперёк сказать. Щас его вновь просвещать будут. А то он, темнота, не может резцу доказать, что тот скрытая «контра». Мол, почему режимы увеличиваю, а ты, гад, ломаешься? Тяжело? Трудно? А в Америке рабочий класс тоже страдает, а ты…

– Вот вы, товарищ… – Ну точно, и Иваныч начинает краснеть, но молчит, слушая очередную ахинею.

Всё, началось, и, похоже, надолго. Минут десять, а потом шабаш. Митинг. И продлёнка обеспечена, а как же, план должен быть выполнен. Тут твоё хотение не спрашивается, что запланировано – будь добр сделать. Гадство, как жрать охота, желудок откликается на это недовольным урчанием. Мысль о еде загоняю подальше. Нет, точно, вон токари с фрезеровщиками останавливают станки, в цехе постепенно смолкают звуки работы. Ну всё, все планы коту под хвост. Рядом Петро еле слышно кроет по матери райкомовца, а я с тоской смотрю в оконце. Похоже, дождь будет, и аккурат часов в семь, когда домой идти придётся. Сорвал посиделки, гад, хрен больше нам девчонки поверят. Нет, понять-то поймут, но ведь стыдно-то как! Третий раз уже из-за него всё отменяется!

– Так, товарищи… – Взобравшись на ящик (его Макарыч специально для него держит), бойкий райкомовец трещит о мировой революции, правда, в последнее время понемногу перестают орать о том, как мы понесём на пролетарских штыках пламя этой самой революции. Теперь передовицу «Правды» начинает рассказывать. Да тут все грамотные, чай, не в деревне какой-нибудь. Эх, вот ведь завёлся, как пономарь. Судя по лицам, народ не в восторге от внеплановой политинформации, но дисциплинированно молчит себе в тряпочку. А пока есть время, давайте я расскажу о себе.

Зовут меня Алексей Мельников. Это, естественно, нынешнее имя, реципиента, так сказать. А своё? Эхма, а нужно ли оно? Ведь тут не важно, как меня ТАМ звали. Я ведь, честно, чуть не тронулся, хорошо, что болел, организм ослаб и просился спать как можно больше. Вот так потихоньку в себя и пришёл, да зацепился, словно клещ в сюжет рассказа Мишеля Демюта «Гамма Южная», прочитанный в отрочестве. Вот такой я полковник Чиаги, всё же в человека попал, а не в черепаху. Ну да не будем больше об этом. Теперь я Мельников Алексей семнадцати полных лет. Из «бывших», как принято сейчас говорить. Род наш захудалый, основатель, Василий Мельников, выбился в мелкие дворяне в середине XIX века, земель у нашего семейства, правда, давным-давно, не было – дед продал их в том же XIX веке. Вдобавок отец – бывший офицер, что намного серьёзнее в нынешнее время. До Германской мать (из мещан) преподавала немецкий язык в реальном училище. Отец был инженером на «Дуксе». В 1915-м он добровольцем ушёл на фронт, где командовал взводом самокатчиков. В боях под Стоходом был ранен и отправлен на излечение домой, поэтому остался жив в 1917-м. Но в 1918-м был мобилизован как военспец, тогда многих гребли. В войсках он отвечал за технику. Вначале ему, естественно, не доверяли, но из-за нехватки кадров (ты хоть какие курсы окончи, а коли не хватает у тебя знаний, так и будешь тыкаться и мыкаться) снова командовал самокатчиками. В Польском походе (не к ночи будь помянут) умудрился не просто выйти из окружения (а что такого, что было, то было), но и вытащить всю материальную часть. Плюс подобрал на дороге пару грузовиков, оставленных по причине мелких поломок, из-за которых они не могли тронуться. После недолгого ремонта «рено» бодро покатили на восток, увозя в кузовах с десяток вышедших пехотинцев. Спустя пару часов наткнулись на броневик (бросили, сволочи, в нём даже топливо на треть осталось), и, кстати, с его помощью и пробились, попутно хорошенько нашинковав обнаглевших жолнежей. В особом отделе к нему вопросов не было (хотели даже орденом наградить, но комиссар влез, и представление завернули, чекисты лишь руками развели, высоко сидела эта гнида), и он прослужил до 1923-го, а при сокращении армии демобилизовался. Тогда много военспецов выкинули, ну да ничего, живой и здоровый, это главное. Мать умерла через два года, в 1925-м, сказалось недоедание, да и здоровье, видать, подорвано Гражданской. К тому времени мы уже год как осели в Энске. Перед империалистической здесь начали собирать телефоны, но с началом войны дело быстро заглохло. Правда, хотели построить предприятие по выпуску трубок для снарядов, и даже кое-какие станки завезли. Но спустя пару месяцев всё строительство встало, и они так и остались ржаветь под открытым небом…

Работаю я слесарем на ремонтном заводе. Хотя какой это завод, машут рукой деповские. Нас всего восемнадцать человек, зато каких, «золотой фонд», все потомственные рабочие! Вот начальник мастерских и скрежещет зубами: самый сложный, а значит, и самый денежный ремонт к нам идёт. Ничего, им полезно, хоть до корней клыки сотрут.

Отвлёкся, извините, но мы друг друга не переносим. Отец здесь и технолог, и начальник производства. Директор Матвей Потапович Востриков – из потомственных рабочих. Токарь от Бога. Кстати, они на пару с отцом и прибрали к рукам то, что ещё не растащили местные жители. Этого хватило для начала – два токарных, один фрезерный, пара сверлильных станков. Негусто, но лиха беда начало, постепенно ввели в строй ещё один токарный. А потом незаметно и люди потянулись, правда, не всех брали, и обиженные орать на отца поначалу пытались, да только им живо рот заткнули, причём сами рабочие. Вот так и сложился крепкий мужской коллектив основных рабочих и служащих, правда, за одним малым исключением. Это – краса завода (я уже упоминал об интересе нашего директора?) Зинаида Ивановна Ливен. Вдова. Как отец и я – из «бывших». Мужа она потеряла в 1917-м, когда «птенцы Керенского» любили устраивать обыски и реквизиции, прикрываясь флёром из трескучих революционных фраз. Эти годы мне по малолетству почти не запомнились, лишь рассказы матери и отца позволяют составить представление о тех днях. Вот и к ней однажды уже под вечер заглянула шайка с красными бантами и повязками, только не ожидали они решимости главы семьи защищать свой дом. Легли под пулями трое из четырёх налётчиков, но в перестрелке и хозяина смертельно ранили. Правда, и четвёртый крысёныш прожил буквально на полминуты дольше, чем его подельники: сын Зинаиды Ивановны разрядил в него обойму «браунинга». Откуда я это узнал? Очень просто: отец рассказал. Естественно, дальше меня эти знания не уйдут. После всего её сын всеми правдами и неправдами сумел зацепиться вначале за должность простого постового в РКМ, но вскоре, имея нормальное образование, перешёл служить в УГРО. Сама Зинаида Ивановна в столицу перебираться не желает, как её ни уговаривает родня. И, слава богу, она на себе тянет весь воз отчётов. Тут и финчасть, и заявки, и инструмент, и… Короче, ОНА тянет всё.