Книга Игра правил - Александр Фломастер

Продолжая вращать пешку в правой руке, он замолчал. После его хода ферзём на e8 партия была закончена, ведь я вынужден был поменять своего ферзя на его ладью через три хода или получить мат через один. Я был уничтожен до такой степени, что вместо своих мыслей слышал лишь шаг секундной стрелки часов, стоящих далеко на кухне. Картина полностью перевернулась, и я оказался не в состоянии подыскать достойный ответ на им произнесённое. Я не мог найти слов и выдавил что-то унизительно шаблонное вроде: «Хорошая партия, В, но мне нужно ещё поработать, так что давай договорим завтра!» Кивнув и поставив пешку обратно на стол, В встал, прошёл в прихожую, надел свою тёмно-синюю восьмиклинку, накинул пальто, пожал мне руку, поблагодарив за партию и беседу, и вышел на площадку с дежурной фразой-обещанием «позвонить на днях».

Заперев дверь и дойдя до кровати в спальне, я плюхнулся на неё как подкошенный и уставился в потолок… в потолок, из стыков плит которого совсем недавно на пол протекал цементный раствор, залитый соседом Серёгой сверху. Привычно перебирая затёртые чётки, я начал думать о бесчисленных случаях, когда я зарекался не праздновать победу раньше времени. Что как бы я ни контролировал ситуацию или как бы мне ни казалось, что я её контролирую, нужно сперва довести дело до конца, а потом уже радоваться полученному результату. Но я снова и снова попадаюсь в одну и ту же ловушку и наступаю на одни и те же грабли. Причём на грабли самим собой и разложенные, что раздражало неимоверно.

Но недооценка ситуации волновала меня куда меньше, чем сама суть разговора с В. Я старался как-то отвлечься рассуждениями о недооценке, хотя и здесь всё время возвращался к сути разговора, пытаясь отыскать точку своего провала. Была ли моя позиция изначально ошибочна или я повёл её к пропасти с какого-то определенного момента диалога? Пытаясь разрешить возникшую дилемму, я обнаружил себя совершенно в другой позиции: под ногами у меня возник Гранд-канал! И по его водам я плыл то ли на гондоле, то ли на аутентичном лонгтейле тайского типа. В общем, я находился на какой-то деревянной лодке с одним веслом позади. А управляла диковинным транспортом моя одноклассница, которую я не видел уже много лет. В стремлении разобраться в происходящем я совсем выпустил из виду, что мои рассуждения увели меня от бессилия в сон, где мы зачем-то плыли с Оксаной по Венеции…

Глава II

Короли и пешки

Попытки солнца пробиться сквозь окно в мои закрытые глаза не имели успеха против толстого полотенца, служившего плотной занавеской. Но Серёгино мастерство укладки ламината с помощью дрели, молотка и болгарки было неумолимо.

— И почему мысль о короле, окружённом сильными фигурами, мне показалась настолько веским аргументом во вчерашнем разговоре? — копошился я в мыслях спросонья. — Ведь, по сути, это получается не дружба и не забота о других людях, а самая что ни на есть манипуляция. Создавать для самого себя сильные фигуры! С мыслью не о благе людей, а именно о своём собственном. О благе короля. По сути, создавать лакеев и обслугу своих интересов. Прагматический подход, о котором и говорил В. Отвратительно, — разочарованно подытожил я.

Неожиданно в голове возникло продолжение мысли, ещё сильнее разбивающее мою вчерашнюю логику:

— Ведь актуальность других пешек для короля имеет место только в том случае, если они одного с королём цвета. Чёрные пешки для белого короля — не перспектива усиления, а совсем даже наоборот. И если всё же допускать существование королей, то, во-первых, — все они разного цвета. А во-вторых, им не под силу понять не то что цвет окружающих пешек, а хотя бы цвет свой собственный. Да и возможно ли понять свой цвет, и существует ли он? Уместно вообще ли разделение королей среди людей на цвета? — Столько вопросов без ответов. Поэтому В ещё проявил сдержанность в натиске на мою несостоятельную позицию и не разделал меня вчера подчистую, озвучив всё только что мной понятое.

— А может быть, такое понимание ему вовсе недоступно? — вдруг ошарашило мою голову. — Может быть, ему недоступна углублённая конкретика моего заблуждения?

В голове возник странный диссонанс. С одной стороны, я в полной мере понял силу позиции оппонента и слабость своей. Но с другой стороны, я отыскал в себе способность развить позицию оппонента и получить более качественную модель возражения, чем была у него. Я как бы победил сам себя успешнее, чем победил меня оппонент. А значит, я отчасти победил и его? Во как! Такое завершение мне понравилось больше вчерашнего! И так как мочевой пузырь всё настойчивее отправлял меня в известное место, после которого нужно было идти умываться, делать упражнения на пресс и завтракать, я решил закончить утреннее структурирование мыслей уверенностью в победе и над самим собой, и над оппонентом. Появилась приятная точка, отчасти восстановившая раздавленное вчера самолюбие.

В нынешнем году я внезапно полюбил пшённую кашу, стойко ненавидимую всю сознательную жизнь. И немного подкрепившись кашей и бутербродом из чёрного хлеба со сливочным маслом и вкусным свежим сыром, я снова устремил мысли в блуждания по вчерашнему эпизоду:

— Это что получается? Получается, я отстаивал позицию созидания, выраженного взаимопомощью людей друг другу. Позицию сострадания и милосердия. Позицию любви различных форм. «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», и всё такое. И я не смог удержать такую позицию? В самом деле? Что-то здесь точно было не так. Видимо, я зря полез в дебри аналогий с шахматами. Какие-то ферзи, пешки, короли. Зачем всё это, если речь о реальных людях? Видимо, романтика шахматной философии повела меня по ложному пути.

К слову, сыр и масло для поедаемого бутерброда были куплены Юмой вчера на базаре у женщины, много лет торгующей молочной продукцией со своего домашнего хозяйства. И она очень старается делать своё дело, исправно привозя из близлежащей деревни для постоянных клиентов всё действительно свежее и качественное. Ни разу не видел её, но дистанционно уважаю как большого профессионала своего дела.

— А может, не зря я полез в шахматную философию? — не унимался я. — Может быть, плоды произошедшего разговора дадут мне возможность убедиться в ошибочности моего нынешнего взгляда на общество людей? Ведь о какой взаимопомощи можно вести речь в условиях рыночной экономики и капитализма? А люди сами выбрали такой формат общества. Следовательно, они находятся на соответствующем уровне нравственного развития. На уровне, обусловленном грызнёй каждого с каждым. Своей агрессией, ненавистью и разрушением люди сами выбрали формат противостояния друг с другом, а совсем даже не любви и какого-то там «правильного общества», воспеваемого теоретиками.

Мысли разгонялись, и в ход пошли оставшиеся со вчерашней посиделки три ломтика красного «Риттер Спорт» с марципаном. Жаль, что осталось всего три. Хотя чай на исходе, пожалуй, в самый раз.

— Но ведь сам факт прогресса человеческого социума говорит именно о склонности людей к развитию в кооперации? — неудержимый поток мыслей продолжал прорываться наружу. — Если посмотреть на людей прошлого, то, например, родоплеменной строй вообще не предполагал какой-либо терпимости к не состоявшим с тобой в кровном родстве людям. «Кто не с нами, тот против нас», и всё в таком духе. А сегодня люди могут помочь на улице совершенно незнакомому и чужому человеку, просто потому что им захотелось помочь. Сегодня получается, что «кто не с нами, тот занимается своим делом» — и это абсолютно нормально. Актуальна более продвинутая модель: «мы развиваемся, и они развиваются». «Я свободен в своём развитии, а другой человек свободен в развитии своём». Всё помаленьку вытекает в миролюбивый формат взаимодействия: «мы не против них, и они не против нас». В формат: «мы существуем параллельно». Понемногу исчезает парадокс восприятия, когда человек сам себя считает свободным и достойным лучшего, а другого считает недостойным того, что у него есть. «Я ничего никому не должен, а мне должны все вокруг», — предельно необоснованная мысль. Но именно ей и заполнены легионы голов по всему свету. Наравне с мыслью о том, что сам ты личность и уникум, а все остальные вокруг — безликая масса. Хотя факт уникальности каждого человека должен вытекать из понимания собственной уникальности. «Если я считаю себя уникальным, то и другой человек, так же, как и я, считает уникальным себя». Мы все уникальны и развиваемся параллельно. Подобные идеи мало-помалу начинают укладываться в голове у современного человека. Пусть не полностью и пусть не везде, но прогресс, безусловно, есть. Как минимум мы приходим к определённому спаду нетерпимости и вражды. Значит, не за горами и полноценная созидательная кооперация!