Книга Когда оживают Страхи - Сергей Джевага

Оглядываться нельзя, но я все равно оборачиваюсь и вижу мать – заплаканную, взволнованную и такую же отчаявшуюся. Но за спиной у нее стоит дядя – высокий худощавый мужчина с неприятным лицом и глазами, смахивающими на куски грязного льда. Он без умолку бухтит:

– Триса, ты поступаешь правильно, мальчику нужно хорошее образование. Академия флота – лучшее, что можно придумать для будущего лорда. Не волнуйся, все будет хорошо. И с ним, и с тобой… Я позабочусь в память о Лире.

На губах Нолана мелькает кривая ухмылка, но в тот момент я не обращаю внимания на подобное. Глаза щиплет, а из груди рвутся рыдания, но мучительно подавляю позорный порыв. Просто ставлю багаж на сходни, обнимаю мать, а затем возвращаюсь и решительно протягиваю билет клерку.

– Добро пожаловать на борт, молодой мистер, – добродушно говорит усач. – Кубрики для курсантов на третьей палубе.

Тускнеет и сей образ. Но уже под конец я вспоминаю переломный момент в жизни. Когда пропал отец, мать решилась отдать наследника, то есть меня, в академию… но туда я так и не попал, ибо вскоре у меня выявили дар, отправили в отдаленное отделение семинарии. Однако и там не задержался, чудом выжив во время атаки фоморов. А в мое отсутствие дядя умудрился разорить дом, выкупил корабли и предприятия за бесценок, мать вышла замуж за другого, мысленно похоронив и сына, и мужа. И лишь грот семейства по нелепой традиции Олдуотера оставался ждать наследника… возвращения старого или прихода нового.

Мысли вызвали новый поток картинок, но взгляд зацепился за одну: темный тоннель, озаренный всполохами тревожной сигнализации, дым и выстрелы, чадное пламя и пронзительные вопли. Я кашляю, судорожно нащупываю запасной фильтр для маски в спаскомплекте и крадусь. Но впереди баррикада, где монахи и храмовые стражи держат оборону, свистят пули и, чтобы пробраться к капсулам, нужно как-то преодолеть опасное место…

Голова болит от браслетов из селенита, мысли суматошно мечутся, а сердце леденеет от страха. Но в какой-то момент пальба стихает и я решаюсь, делаю длинный прыжок – и оказываюсь прямо посреди коридора. Подгибаю ноги для следующего скачка, но замираю, пораженный развернувшимся предо мной побоищем.

Тела в рясах повсюду. На бочках, ящиках и мешках с песком, из коих собрали импровизированное заграждение. На полу вокруг и в соседних проходах. Люди с искаженными лицами, мертвыми глазами, страшными рваными ранами. Вокруг клубы дыма и пара, искры, гарь… и даже фильтры маски не справляются с таким количеством сажи, – глаза выедает, слезы текут ручьем. Вокруг вялое шевеление, кто-то стонет, кто-то кого-то зовет.

На глаза попался совсем еще молоденький монашек, мой ровесник. Сидит у стены и тискает затвор винтовки, второй рукой пытается засунуть расползающиеся кишки в огромную, припаленную по краям рану на животе. Тихо скулит, плачет и явно ничего не соображает. Рядом вяло возится бородатый мужчина с оторванной рукой, пытается дотянуться до пистолета. Еще чуть дальше вповалку трое – с виду невредимые, но почему-то дергаются, будто от удара электрическим током.

По затылку бегут крупные мурашки, а селенит браслетов становится как лед. И я уже понимаю что к чему, невольно пячусь в сторону прохода. Дым чуть редеет, и становится видно, что перед баррикадой стоит странное долговязое существо, лишь отдаленно напоминающее человека. Кожа плотная и мокрая, словно в слизи, серого оттенка. Одежды почти нет, лишь набедренная повязка. Грудь впалая, а руки и ноги тонкие, как пруты, пальцы одной кисти вооружены длинными загнутыми когтями, а вторая от локтя переходит в устройство (оружие, наверное?), представляющее собой массивную железяку с множеством стволов, острых ржавых штык-ножей и шипов, трубок и проводов. Провода и шланги вьются по телу твари как змеи, иногда заходят прямо в подгнившую плоть, скрывающую иные устройства.

И хотя я еще не научился ощущать Изнанку, но я чувствую опасность, холод. Ужас внушает и морда твари. Рот широкий, от уха до уха, заполненный имплантированными стальными зубами-иглами, нос – две вертикальных щели. Один глаз налит кровью и воспален, а вместо второго гротескная надстройка из стальных пластин, линз, окуляров, горящих угрожающим алым светом.

Монстр на миг замирает, будто прислушиваясь к чему-то. А затем резко ударяет вниз конечностью-протезом. Нанизывает на лезвия раненого монаха, без видимых усилий поднимает в воздух. Рассматривает, будто рыбак добычу, а затем, не обращая внимания на дикие крики жертвы, легко отрывает ему руку и сует себе в пасть, задумчиво жует.

– Беги… – шепчет кто-то.

И я бегу. Точнее, ноги сами несут прочь от встреченного ужаса. Коридоры и тоннели мелькают перед глазами, и я слышу чей-то крик, но лишь спустя какое-то время доходит – собственный. А где-то позади слышатся другие – наполненные страхом, болью, лютой ненавистью.

В себя прихожу только у люка капсулы. Дрожащими руками срываю пломбы, с трудом откручиваю вентиль запора и поднимаю первую тяжелую створку. Затем торопливо делаю то же самое со второй, каждую секунду вздрагивая и ожидая резкой боли от протыкающего плоть ржавого лезвия. Но ничего такого не происходит, и я запрыгиваю в тесный холодный гроб, запираю двери и жму на кнопку пуска.

Секунда, вторая… а затем шипение снаружи и мощный удар о переборку – мир тонет в черноте. Но в последней яркой вспышке сознания понимаю, кого узрел, – одного из нападавших, фомора.

Образ тускнеет неохотно, оставляя за собой послевкусие пережитого страха. И словно в полубреду вспоминаются часы, проведенные в ледяной капсуле, плеск воды, скрип металла, пробирающий до костей холод. А затем удар, лязг отпираемого люка и хмурое лицо седого старика, заглянувшего внутрь стальной бочки, с револьвером наперевес.

Я слышал голос, чувствовал, что куда-то волокут, но пришел в себя лишь на узкой корабельной койке под тусклым светом умирающей лампочки. Непонимающе заморгал, попытался дернуться, но упал обратно под весом сухой старческой ладони.

– Как тебя зовут, парень? – спросил дед, которого я позже узнаю как Ульяма Дампира, бывшего пирата, талантливого гностика и изобретателя, умелого искателя древностей.

– Орм… Ормонд, – ответил я.

Имя, всплывшее в мозгу, разрушило видение. И вместе с тем вызвало череду более ярких картин, позволило осознать себя.

Да… я – Ормонд Лир Мак-Моран, наследник Старшего дома, новоявленный лорд. И вместе с тем искатель, ученик Дампира, историк в Дортмундском университете, скрывающийся под именем Эбер Уилсон, проклятый богом и всеми святыми скованный гностик.

Вспомнил я и о мерзких Тенях, что своим шепотом вынудили вернуться в Тару. Об их чудовищной хозяйке – непонятном существе, что пугало меня до икоты и являлось и в снах, и в реальности. И о том, как долгое время искал ответ, что и почему со мной происходит. Пришел к выводу, что нахожусь под воздействием родового дара, доставшегося мне от предков подобно отдельным представителям Старших домов. Не забыл и о том, как решился последовать зову неизвестной сущности, вернулся домой в надежде, что после принятия титула неведомое зло поутихнет.