Книга Вера для чемпиона - Дасти Винд

У двустворчатого холодильника стоял мужчина в белой обтягивающей футболке и несимметрично подранных джинсах и пил вечерний смузи из черной смородины.

Я вскинула брови, оглядывая незнакомца. Он, не отрываясь от поглощения коктейля, скосил на меня глаза.

- Доброе утро, - о вежливости забывать не стоило, явно этот кто-то был не чужим в доме. - Могу я узнать ваше имя?

Незнакомец продолжил высасывать любимый напиток Маргариты Васильевны и не ответил, пока не поставил пустой шейкер на столешницу.

Вопрос отпал сам собой, когда я увидела лицо нежданного гостя.

И, надо сказать, снова удивилась.

В комнате Маргариты Васильевны было всего две фотографии. Одна - древняя, зеленая, с запечатленными на ней мужчиной с лихо закрученными усами и девочкой в очень пышном платье. Вторая - фото внуков. С карточки улыбалось трое молодых людей. Невысокий, полноватый юноша, темноволосый и темноглазый, стоял, скрестив руки на груди, справа от своей полной противоположности - парня, чуть моложе него, высокого, поджарого, с голубыми глазами и светлыми, кудрявыми волосами, с полными губами и прямым носом. На фоне этого красавца круглик, как и темноволосая девчонка слева, терялись, как далекие звезды в свете близкого солнца. Тот парень казался мне до крайности смазливым. Этакий Ди Каприо с "Титаника", только с ещё более мягкими чертами лица. Да, заметный, но слишком приторный.

И вот теперь передо мной стояла его повзрослевшая, возмужавшая, суровая копия. Сиропности не осталось, черты лица стали грубее, ломанее. Нос так точно был сломан и не раз. Вдоль правой брови, деля ее напополам, тянулся широкий белый шрам, а веко правого глаза визуально выглядело тяжелее века левого, что делало лицо гостя заметно ассиметричным и оттого ещё более привлекательным. Градус сексуальности поднимала футболка в глухой обтяг - я, кажется, каждую жилу на его теле могла разглядеть под белой, тонкой тканью.

"Красивые от природы мужчины..." - как говорила моя подруга. - "в нашей местности - великая редкость. Это к эффектным женщинам мы привыкли... А мужская красота, где все и сразу, оглушает, и даже самую непробиваемую ханжу заставит мимолетом, но подумать о чем-нибудь непристойном. Например, представить, что у него между ног".

За каким чертом я это вспомнила?!

Я сморгнула и тряхнула головой, пытаясь отогнать лезшую в мысли пошлятину. Все влияние Олега.

- Михаил Белоозеров, - мужчина провел языком по губам, слизывая остатки смузи. - А вы, как я понимаю, сиделка?

- Компаньонка, - поправила я. - Маргарита Васильевна предпочитает, чтобы меня называли ее компаньонкой.

- Угу. Учту, - и он снова полез в холодильник. - А есть ещё что-то, кроме каши и супа из ягод?

Я вытаращила глаза и, не ответив, направилась к плите, которая в этой огромной кухне находилась на американский манер посредине, на рабочем островке.

Так и было - внук сожрал всю бабушкину кашу.

А в гостиной заиграл Вагнер.

Я вздохнула.

- Могу приготовить фруктовый салат и творожный десерт, но только если в этот раз вы поделитесь с бабушкой.

Гость высунулся из-за дверцы холодильника.

- Это была ее каша?

Я кивнула.

- Понятно, что так мало, - заметил внук, хлопая дверцей. - Ладно, давайте ваш десерт.

- Мне сначала нужно его приготовить.

- Надо было перекусить по дороге... - сухо заметил Михаил и куда более злорадно добавил. - В холодильнике - шаром покати. Вы уверены, что не заморите старушку голодом?

- Уверена.

Если никто не будет сжирать приготовленную для нее еду.

Я подошла к холодильнику. Михаил наоборот, отступил и, опершись ладонями о барную стойку, стал наблюдать за мной.

- Может, вам помочь? - наконец, спросил он.

- Не стоит, спасибо. Я справлюсь.

- Точно? Мне кажется, вы нервничаете. И даже злитесь.

Я обернулась и, посмотрев на собеседника, снисходительно улыбнулась.

- Конечно, нет. Это мелочи.

- Ну да... - задумчиво отозвался Михаил. - Вам же платят за то, чтобы вы всех кормили и ни слова не говорили против. Даже когда очень хочется.

Я закрыла холодильник и, повернувшись, поставила продукты на стол, перед собеседником. Михаил же не сводил с меня глаз.

- Таких ситуаций не возникает, - я пожала плечами, распаковывая пачку творога.

- Серьезно? Бабушка с вами всегда вежлива и отзывчива?

- Она такая, какая есть. И это ничуть не мешает моей работе.

- Правда? - он смотрел на меня так внимательно, словно проводил допрос. - И вам не хочется ответить? Или незаметно сделать гадость? Плюнуть в суп, к примеру.

Я удивленно посмотрела на собеседника.

- Не понимаю, к чему вы клоните.

Михаил оттолкнулся от стойки и, расправив плечи, мрачно глянул на меня.

- Я не доверяю чужим людям и тем более не считаю, что их можно без должной проверки пускать в жизнь беспомощного человека, - следующие слова он произнес едва ли не с угрозой. - И сегодня внутри дома установят камеры. В каждой комнате.

- Ваш отец поставлен в известность?

- Он к этой процедуре не имеет никакого отношения. Впрочем, если ему настолько плевать на собственную мать, что ей в си... в компаньонки он берет первую попавшуюся медсестру, то и камеры его абсолютно волновать не будут.

- Я вас поняла. Если считаете нужным - ставьте.

- Ваше мнение меня не интересует.

Он развернулся и вышел, а мне только и осталось, что недоуменно смотреть ему вслед.

Я работала здесь всего неделю. Маргарита Васильевна, конечно, давала фору, но я уже поняла, что со временем мы поладим. О позиции внука насчет меня я ровным счетом ничего не знала. Леонид Белоозеров, сын Маргариты Васильевны и отец Михаила, нашел меня через нашу общую знакомую, Лиду, невропатолога, которая была лечащим врачом его матери. Лида часто рекомендовала мои услуги клиентам - у меня имелись и медобразование, и безупречная репутация, и почти десятилетний опыт работы с пожилыми. Чем я могла насолить внуку? Мы вроде бы нигде не пересекались...

Я пожала плечами и приступила к готовке. Свое дело я буду делать в любом случае, а что до этого парня - так ничего страшного. Камеры мне не помешают. Не повесит же он их над сортиром.

Или повесит?

Я снова пожала плечами, поудобнее перехватывая нож, и потянулась за апельсином. Заклею или замажу объектив - делов-то.

Интересно только, кто будет следить за записью?

Насколько я знала, Михаил был титулованным боксером, чемпионом чего-то там по версии чего-то там, и это чего-то там надо было регулярно защищать. Я ничего не смыслила в боксе, да и смыслить не хотела.