Книга Троллья поганка - Ирина Смирнова

Ух, как я побежал! Подхватил на руки эту поганку и помчался к матери с бабкой сломя голову. Даже разбираться не стал, подействовал приворот или нет. Может, она в меня вцепилась, чтобы ее ветром на бегу не сдуло? Легкая же, как перышко!

У входа в мамину норку — а как по-другому мне с моим ростом называть тот шалашик, в котором она жила вместе с бабушкой? — я поставил бледную пакость на землю, убедился, что стоит сама, без моей помощи, и принялся осторожно выстукивать по дереву секретный пароль.

— Это ты что такое из лесу притащил, ирод?! — Первой из норы вылезла бабка и уставилась на поганку во все глаза. А та — на нее.

При всем уважении к родне по маминой линии, немощь хоть ростиком была повыше, но зато как былиночка, в отличие от коренастой старой троллихи.

— Под валуном валялась, — признался я.

— И что, ты теперь к нам всякую пакость тащить из лесу будешь? Грязное, тощее, бледное… Прям нежить лесная.

— Ну не красавица, согласен. — Я небрежно пожал плечами, стараясь не замечать пристального взгляда голубых, как яйца дрозда, глаз поганки. — Но ты ж знахарка…

— И с чего это вдруг мне на это убожество отвары свои тратить? Энто ж еще кормить надо, наверное?!

Нет, бабка у меня не злая и даже не жадная, просто характер у нее суровый, как и у мамки. Та легко поварешкой по лбу приложить могла, при том что ей для этого на цыпочки вставать приходилось. А как совсем перерос, так новый способ придумала. Заметит что или надумает, буркнет недовольно: «Наклонись…» И я, как лопух последний, на такое долго велся. Ведь иногда ж и правда что-то показать хотела, а иногда с разворота по лбу — и давай отчитывать…

И тут убожество ко мне шагнуло, обняло, прижалось, потом голову закинуло и в глаза уставилось. А взгляд влюбленный такой… Я почти поверил, удивился даже, а потом вспомнил — зелье ж! Да такое мощное, что орчанку на семь дней под меня уложить должно было. Думаю, чахлу эту на год срубило, не меньше.

— Ты красивый, — объявила она мне и по клыкам погладила. Издевается? Им до красивых расти и расти… и ведь не вырастут уже, все.

— Поцелуй меня! — а в голосе сталь звенит, и говорит так, словно с детства только и делает, что приказы всем раздает.

Я даже опешил немного от такого напора. Может, ей зеркало принести, чтобы на себя полюбовалась? Поцелуй ее… Доска-доской, да еще и бледная. Но глазища большие, сверкают, а цвет с голубого на стальной сменился, и губы вроде розоветь начали.

Тут терпение у чахлы закончилось, она меня прямо за оберег к себе притянула и сама поцеловала. Вот так же, как говорила, — властно и без сомнений, что я посмею отказать. Меня до жара в паху проняло, причем больше от ее уверенности, чем от самого поцелуя. Все мысли о зелье из головы вылетели, только не просто так, а прямо бабке моей в голову. И прямо вот в такой замечательный миг она первой попавшейся ей под руку палкой мне чуть ниже поясницы с размаху как выписала!..

— Ты что ж… в тростиночку эту все мои труды влил? Да ей понюхать бы хватило! Изверг окаянный, лешие тебя забери! Весь в отца — большой, тупой и озабоченный! Да о чем ты думал, орясина безмозглая?!

— Что тут за шум? Синдр, ты ж к отцу пошел… А что это за девушка?

Ну все, теперь точно живым не уйду. Это я и правда не подумал, что они все против меня объединятся, поганку спасти хотел. А бабы сейчас меня виноватым во всем и везде выставят, да еще и драться уже начали!

— С болота притащил, красавчик наш, жабу-царевну… Приличных девушек ему не надо, нам бледность бестелесную подавай! И зельем приворотным ее опаивай. Бестолочь у тебя сын!

— Ма, сама она зелье выпила! Я за водой нормальной к озеру побежал, а она оклемалась и из болота давай пить, а я туда как раз все зелье из фляжки…

— Я, значит, ночь не спала, варила-пыхтела, а ты все мои труды в болото?! Лягухам да трясинницам?! Квакшам да лешим?! Ах ты…

Нет, бабка, конечно, правильно разозлилась… Но теперь седьмицу точно на глаза ей являться нельзя — прибьет. Так что я мамке рукой помахал и рванул по тропинке, к отцу.

Бегаю я быстрее и пробежать могу долго, так что отсижусь у папаши пару-тройку деньков, потом сунусь проверить, как оно. Отпустило их всех тут или нет. Как раз к тому времени поганку откормят и выходят, станет на приличную девку похожа. И зелье, может, выветрится слегка, или бабка каким отворотным ее напоит, чтобы полегчало.

В шатер отцовский я влетел так, как будто за мной не одна старая троллиха, а толпа молодых леших мчалась. Не рассчитал я, что бабка настолько разозлится, — почти на пятки мне всю дорогу наступала, шишками кидаться в спину успевала и орала при этом на весь лес, так что теперь вся деревня орков про мои подвиги знает.

Хорошо хоть, не про зелье, а про то, что я, орясина безмозглая, девку на болоте подобрал и не к себе в шатер повел, а им с матерью подкинул, бесстыдник и последыш орочий…

Так что и десяти минут не прошло, как папаша появился, посмотрел на меня хмуро и объявил:

— Одно дело, когда женщина сама в твой шатер идти отказалась, как твоя мать, и совсем другое, когда ты женщину бросил, да еще и на материнскую шею. Не бывать такому, чтобы мой сын от ответственности бегал. Так что строй себе отдельный шатер и забирай в него свою женщину. Нечего меня на весь клан позорить!..

Хорошо хоть, не сразу выставил, переночевать разрешил. А с утра, даже позавтракать нормально не дав, выпинал строительством заниматься.

Вот не так я собирался свой шатер возводить, не с таким настроем. Я о Келде как первой жене мечтал. Но теперь-то мне уж точно ни от одной орчанки не обломится — кто ж захочет второй женой пойти, когда первая — найденыш болотный без роду и племени, да еще страшненькая, без слез не взглянешь. Спас, называется…

А главное, никому ж теперь ничего не докажешь! Бабка злая, как ее подгорные предки, за то, что я зелье в болото вылил. Девчонка, зелья напившаяся, как только узнает, что я ее в жены беру, опять целоваться полезет… Не признаваться же мне, что я Келду опоить хотел, а досталось все этой пигалице? Вот весело будет, когда действие отвара закончится и поганка эта в себя придет!

Отец на орочьего последыша оскорбился, не иначе, так что будет на законе настаивать, хотя сам-то… сам своих баб в шатер не зовет!.. Но с мамкой ему и вправду не повезло — послала она его с шатром и местом десятой жены.

Только я-то пальцем немощь эту… ну на руках потаскал… а целоваться она сама полезла! Первая… И теперь выходит, что я, насильно поцелованный, еще и в жены ее за это взять должен?!

Главное, беда в том, что бабка про поцелуй всей деревне сообщила, когда за мной бежала. Громко так!

— Как целоваться при всех — так храбрый, а как за последствия отвечать!..

Это ж я только знаю, что последствия — зелье приворотное, в болото вылитое, а не то, что все подумали!

И главное, сначала я ее в шатер приведу, женой при всех назову, а потом, когда приворот закончится, она прочухается, вспомнит, откуда к нам на болото свалилась, и уйдет.