Книга Безмолвие - Тим Леббон

Создав новый файл, я озаглавила его «Новые миры?» и уже собралась набрать краткую аннотацию, когда мой взгляд привлекло какое-то движение.

Джуд снова появился в дверях, крадущийся ползком, словно снайпер, с резинкой, натянутой между большим и указательным пальцами, и вложенной в нее скомканной бумажкой. Увидев брата, я пригнулась, но Джуд оказался проворнее. Бумажка попала мне в лицо в дюйме над глазом. На моей стороне были долгие годы занятия балетом и спортом, и я пересекла комнату до того, как Джуд успел вскочить на ноги.

Я обхватила его за щиколотки. Он оглянулся. Я постаралась скорчить самую злобную гримасу, какую только смогла. Джуд жутко меня раздражает, и порой я готова на все, лишь бы прогнать с его лица эту мерзкую, самодовольную ухмылку.

– И вот теперь, когда отмщение близко… – начала я.

– Не надо, Элли, извини!

Что-то влажное ткнулось мне в спину, там, где задралась футболка.

– Отис! – подскочив от неожиданности, воскликнула я.

Воспользовавшись заминкой, Джуд выскользнул из моих рук и уполз прочь, застыв на корточках на пороге своей комнаты, готовый защищать свои владения.

Сев на задние лапы, собака снова ткнула меня носом.

– Уже иду! – крикнула я, понимая, что это мама прислала за мной Отиса.

Вообще-то, эта веймарская легавая не была подготовлена для помощи глухим – по крайней мере, профессионально ее никто не дрессировал; однако я долгие часы обучала Отиса предупреждать меня о том, что кто-то меня зовет, что звонит городской телефон, что стучат в дверь. Нас с Отисом связывала глубокая дружба, и я до сих пор поражалась, как он умеет переключаться между различными настроениями: он становился серьезным, когда нужно было помогать мне, оставаясь игривым и веселым все остальное время.

– Хорошая собака! – сказала я, потрепав его по шее и почесав ему грудь. Отис отрывисто гавкнул – я буквально прочувствовала этот звук грудью – и затопал вниз по лестнице.

Мы с Джудом съехали по ступенькам на пятой точке, со смехом, рядышком. Я уже успела забыть о далеком овраге, отверстии в земле и людях, исчезающих в темных глубинах.

* * *

Это был еще один гостиничный номер, в еще одной безликой гостинице, который Хью предстояло забыть, как только он отсюда уедет, и в нем пахло мочой.

Вообще-то, гостиница была довольно неплохая. Все номера были разные – тот, в котором поселился Хью, без всяких фантазий назывался «Красным люксом»; красные занавески и покрывала, и несколько картин с пустынными пейзажами и кровоточащими рассветами. Супружеская пара, которой принадлежала гостиница, показалась ему дружелюбной и работящей. Жена, чуть старше Хью, улыбалась слишком много, когда он заметил расстегнутую пуговицу у нее на блузке. Ничего особенного, можно было разглядеть лишь кусочек кружевного лифчика. Хью не мог не замечать подобные вещи, однако этим все и ограничивалось. Он предварительно заказал ужин, поскольку гостиница славилась также своей кухней. Так что все хорошо. Все в порядке. И все же в номере пахло мочой.

Хью медленно обошел номер, принюхиваясь, заглянул в туалет и присел на корточки, проверяя наиболее очевидное место, но так ничего и не обнаружил. Это был лишь слабый привкус, ничего резкого и настораживающего, недостаточно для того, чтобы просить переселить в другой номер. Определенно, недостаточно для того, чтобы жаловаться. Хью просто был не таким. Он терпеть не мог неприятности и избегал конфронтации любой ценой. Вот если бы на полу посреди комнаты была навалена большая куча, он, наверное, пожаловался бы. Наверное.

Вздохнув, Хью сел на кровать и погрузился в четыре подушки, уложенные у изголовья. Рядом лежала нераскрытая книга. На ночном столике в чашке остывал чай: в свое время мысль о чае казалась привлекательной, однако у напитка был вкус… в общем, мочи, приправленной заменителем молока из маленькой пластиковой коробочки.

Вот еще одно, что он сделал бы, если бы был хозяином подобного заведения. Маленький холодильник в каждом номере с банкой настоящего молока. Хью частенько повторял это Келли, и пару раз они даже всерьез обсуждали, не купить ли им небольшую гостиницу здесь, на побережье Корнуолла. Келли смогла бы всерьез заниматься живописью, а не довольствоваться теми урывками, которые ей удавалось выкроить сейчас. Джуд бродил бы по каменным заводям, образующимся во время отлива, а Элли нашла бы себе новые увлечения – собирать ракушки, кататься на лодке, лазать по прибрежным скалам. Возможно, она перепробовала бы все это и еще многое другое.

Бросив взгляд на книгу, Хью вздохнул, включил телевизор и, вырубив звук, принялся прыгать по каналам.

Эти два дня выдались долгими: он работал над новым домом. Точнее, особняком. Заказчиком был владелец скаковой лошади, шестидесяти лет от роду, богатый, собирающийся удалиться на покой. Приятный человек, он неизменно задерживал Хью на час дольше, чем требовалось. Впрочем, тот на самом деле ничего не имел против. Иногда Макс доставал из портфеля бутылку вина, и тогда они засиживались за выпивкой допоздна на строительной площадке, где вскоре должен был появиться роскошный особняк.

Макс платил компании Хью почти миллион фунтов стерлингов за возведение этого дома и поэтому, наверное, считал, что тем самым получил в собственность также и частицу его души.

Вздохнув, Хью потянулся за чашкой. Казалось, его движение всколыхнуло воздух и принесло новое дуновение аммиака. Часы показывали уже почти шесть вечера, ужин был заказан только на семь, а по всем каналам «ящика» показывали сплошную муть. Может быть, нужно было выйти на улицу, чтобы пробежаться. Хью уже давным-давно даже не надевал кроссовки. Всегда находилась причина не бегать, и сегодня это была усталость. У него ныли все члены. Если мотивация и была, то пряталась она где-то очень глубоко и никак не желала показываться.

Хью подумал о женщине, которая заселяла его в гостиницу, гадая, случайно ли оказалась расстегнута пуговица блузки.

Келли иногда донимала его по поводу частых отлучек из семейного дома неподалеку от Аска, маленького городка в валлийском графстве Монмутшир. Хью никогда не отсутствовал больше трех ночей подряд; тем не менее Келли зудела и пилила, вроде бы и не на полном серьезе, но, если хорошенько задуматься, и не в шутку. Она спрашивала, заказывает ли он шлюху на одну ночь, или же у него в каждом городе, где он останавливается, есть подружка, готовая с ним потрахаться. Хью подыгрывал жене, никогда не заходя чересчур далеко, затем заключал ее в крепкие объятия и говорил, что она у него единственная. И, сказать по правде, тут он ничуть не кривил душой. После двадцати лет семейной жизни они с Келли по-прежнему любили друг друга, не так, как вначале, но так же горячо. У Хью были знакомые, также частенько бывавшие в разъездах, кто гулял на стороне – постоянная любовница, редкие встречи или даже одна жаркая ночь в гостиничном номере с женщиной, с которой познакомился только что и чья фамилия останется неизвестной. Но все это было не для него. Хью был мужчина семейный и всегда с нетерпением ждал, когда вернется домой.