Книга Мой дерзкий герой - Сьюзен Джонсон

– Я в Мемфисе, жду обратного стыковочного рейса. Шеф позвонил и сказал, что заболел, так что сегодня утром я должна была вылететь в Атланту, чтобы подменить его на переговорах. И нечего сваливать на меня вину за свое обжорство, сама прекрасно знаешь: во всем виноват Джей.

– Да ты просто экстрасенс.

– Тут не нужно быть никаким экстрасенсом. Я уже достаточно наслушалась твоих жалоб на несчастную семейную жизнь, и каждый раз, как у тебя что-то идет наперекосяк, ты налегаешь на мороженое. Очень советую тебе пойти на склад и скупить там сразу весь запас «Роки роуд».

– Только не напоминай о деньгах. Я просто раздавлена. Мне нужна жилетка, в которую можно поплакаться.

– Валяй, плачься. Рассказывай, что Джей натворил на сей раз.

– Оставил мне ну совсем мало денег, вот что он натворил.

– Он тебе их вообще не оставил. Ты была чересчур великодушна. Разве я тебе не говорила, что при разводе все средства хороши, можно и за глотку взять? – Лив специализировалась в трудовом законодательстве, но в прошлом году сама прошла через развод и понимала, о чем говорит Касси.

– Да знаю я, знаю. Но как быть, если мне хотелось все сделать по справедливости?

Лив фыркнула:

– Это ты о ком? О Джее, что ли? Очнись! Да он и слова такого не знает. Даже если б этим словом его треснуть по башке, как его любимой клюшкой для гольфа, он и тогда не понял бы его значения.

Касси вздохнула:

– К тому же не хотелось быть ему обязанной.

– Будто он это заметил бы.

– Зато его невеста-малолетка могла заметить, а мне что-то не хочется выглядеть в глазах дочки миллионера склочницей. Называй меня, как хочешь – чокнутой или размазней (второе, пожалуй, будет вернее), но хуже, чем быть брошенной ради молоденькой девчонки, ничего не придумаешь. Я после этого чувствую себя старухой, а ведь я еще не старуха.

– Ну разумеется, нет, черт побери! Если бы ты была старой, то выходит, и я старуха, а какая может быть старость в тридцать два года?

– Ясное дело. Но ведь крошке Тами Дюваль двадцать два. Господи! Ведь ей было двадцать один, когда она познакомилась с Джеем.

– А ему тридцать восемь. Идиот.

– Что ж, мужчин не переделаешь. Так уж у них заведено – жениться на женщинах, годящихся им в дочери. Я и не пытаюсь никого переделывать. Каждому свое, как говорится.

– И все же тебе следовало вытянуть из него побольше денег.

– Сейчас-то я вижу, что ты права. Но теперь уже поздно, поезд ушел, так что просто скажи мне: все будет хорошо, все наладится. Скажи, что завтра выглянет солнышко и начнется совершенно новый, светлый, день, а все мои финансовые проблемы останутся позади.

– Тебя облапошили, дорогая моя, но не все еще потеряно. Давай я натравлю на Джея Джека Доннелли, и тогда с твоими бедами действительно будет покончено. Как тебе нравится словосочетание «налоговая проверка»?

– Боже упаси, Лив, я после такого зверства спать спокойно не смогу.

– Не хочешь – как хочешь. Поверь мне, в жестоком мире сутяжничества, где все друг другу глотку готовы перегрызть, ты ничего путного не добьешься. Слушай, если хочешь, – прибавила Лив, – я могу одолжить тебе денег, чтобы как-то продержаться.

– Спасибо, но я подумываю о том, чтобы наконец, собрав волю в кулак, попросить у Артура повышения зарплаты.

– Давно пора, – ласковым голоском, каким говорила с клиентами, пропела Лив.

– Тебе легко говорить. Ты общаешься исключительно с юристами, а они считают, что солнышко всходит и заходит только по их воле. Артур же твердо придерживается мнения, что солнце – это он сам, ни сном ни духом не ведая, что на самом деле он огромная, толстая задница.

– Никуда не денешься, милая, придется уживаться с ним, если хочешь прибавки. С другой стороны, он всего лишь мужик, – прибавила Лив с язвительной насмешкой, которая всегда появлялась в ее голосе – вернее, стала появляться после развода, – когда она заговаривала о противоположном поле.

– К сожалению, он из тех, кто не может понять, что в мире могут быть люди, не имеющие трастовой собственности. Я стараюсь избегать его лекций по поводу бережливости и расчетливости. Он ими разражается всякий раз, как кто-то из сотрудников музея просит у него денег. И это мы слышим от директора, который ежегодно тратит на свои разъезды больше, чем какая-нибудь страна третьего мира. Козел!

– Умница девочка… вот теперь у тебя правильный настрой.

– Если б он хоть чуть-чуть урезал расходы на свои международные встречи и посещения зарубежных музеев, – голос Касси возвысился и окреп, она заговорила с жаром, – каждый работник нашего музея мог бы получить щедрую прибавку к зарплате и, возможно даже, начал бы понемногу приобщаться к образу жизни «короля-солнца».

– Так, так, девочка, продолжай.

– Ни для кого не секрет, что его так называемые исследовательские поездки в Стамбул в прошлом году к исследовательской работе не имели никакого отношения, если только так не называются его амуры с молоденькой практиканточкой из Топкапи, которая ему в дочери годится.

– О! Отлично… упомянуть по ходу, как бы невзначай. Вряд ли его новая жена обрадуется сопернице, появившейся так скоро после свадьбы.

– Ты с ума сошла, Лив! Не могу же я сказать ему такое. Я хочу прибавки к зарплате, а не быть уволенной за клевету.

– Ты могла бы сказать, что делаешь ему одолжение… ну, знаешь… вроде как ставишь его в известность о гуляющей о нем сплетне. Скажи ему, что не веришь грязным слухам, но решила, будто ему захочется знать, что думают люди.

– А не будет ли это похоже на… ну, не знаю… ну, скажем, на шантаж?

– Фу, какое гадкое слово. Я бы предпочла рассматривать это как деловые переговоры.

Касси откинулась на стуле, остановив взгляд на злобном оскале сумчатых дьяволов на мысках тапочек.

– Вот поэтому тебе и платят большие деньги, – вздохнула она, зная, что никогда не сможет набраться такой наглости, – а я еле-еле свожу концы с концами.

– Поступай, как знаешь, но об этом не забудь, лучший музейный работник года.

– Это было пару лет назад, ведь и тебе нравится то, чем ты занимаешься – только зарплата у тебя побольше.

– Веришь ли, бывают дни, когда мне начинает казаться, что слово «нравственность» исчезло из языка. Но потом я напоминаю себе, что «жизнь несовершенна» – это изначально не моя мысль. Так что гляди веселей, детка, нет причины, по которой Артур не мог бы платить тебе больше. Повзрослей же наконец, пойди и потребуй у него своего.

– Кажется, придется, – промямлила Касси. Лив была напористой женщиной, тогда как Касси о таком уровне тестостерона могла только мечтать. – Хорошо, я сделаю это. Завтра, первым же делом.