Книга Злачное место - Николай Шпыркович

Артем было подумал, что все, хана бате, но тот опять мучительно медленно перевернулся и встал на четвереньки. Его вырвало, и один из «крестовых» с хохотом толкнул его в спину между лопатками, так что отец упал лицом прямо в лужу собственной рвоты. И опять затих. Лениво пнув отца тяжелыми ботинками, двое молодых «крестовых» отошли чуть в сторону. В доме Кузнеца опять грохнул выстрел, оттуда вышли еще двое бандитов. Один держал на плече кузнецовский ППШ. Петьки нигде не было видно, но, поскольку никто больше не стрелял, наверное, с ним тоже уже разобрались, – в подтверждение этой мысли из дальнего, не видного за забором конца двора подошел белореченец, хозяйственно осматривая пистолет, аккуратно вытирая его от свежей крови. Значит, все… Из всех мужиков, способных сражаться, в деревне остались они одни с Валеркой. Хотя и самому Валерке совсем недавно исполнилось тринадцать. Ну а пацаны, кто поменьше, в счет совсем не шли. Собственно, мужики в деревне еще были, но «крестовые», опять же явно с подсказки белореченских, выбрали именно тот момент, когда большинство взрослых защитников были в отлучке – кто на дальних пасеках в лесу, кто на сенокосе там же… кто по торговым делам ушел в ту же Белореченку, – ясно, с каким результатом.

Теперь все – деревне кранты, неожиданно ясно осознал Артем. Сейчас «крестовые» запалят деревню, предварительно прошерстив ее на предмет всего ценного и рабынь. И все – мужикам возвращаться будет некуда, а оставшихся сил едва ли хватит, чтобы устроить приличную месть белореченским, не говоря уже про «крестовых», у которых, по слухам, было за сто бойцов. Один выход останется уцелевшим – в город подаваться, за харчи работать. Вот и все – посеянный этой весной хлеб достанется белореченским, а следующей весной это уже будет их земля. Поселятся здесь их молодые, а поселку в общем-то плевать, кто будет хлеб поставлять, мрачно подумал Артем, лишь бы вовремя. Уловив рядом шевеление, он скосил глаза в сторону и едва успел схватить за руку Валерку, собравшегося – и смех и грех – стрелять из своего «ижака» по захватчикам. Это с такого-то расстояния.

– Ты что, сдурел? – злобно рыкнул он. – Сейчас нас запалишь. Обложат тут, как лису в норе, и снимут – будешь зомбаком ворон пугать, пока с верхушки не долбанешься!

– А ты что – обделался? – хлюпнув носом, белобрысый Валерка потянул рукой двустволку к себе.

– Да не обделался я, – досадливо поморщился Артем. – По-умному тут надо. Ты вот что: спускайся по-тихому и дуй за мужиками в лес на мопеде. Только осторожно смотри. Сразу не заводи, сначала так кати. А я попробую их тут подержать подольше, когда ближе подойдут. – Про себя Артем подумал, что все его «подольше» будет ровно до первых его выстрелов плюс еще от силы минут десять. «Ладно, может, хоть пару «крестовых» завалю, а главное – ту суку белореченскую», – решил он.

Оставив ружье, Валерка полез вниз, а Артем продолжил наблюдать за деревней. «Крестовые» на том конце не спешили, курили, поглядывали на часы, ждали чего-то, видать. А чего ждали – стало ясно, когда за три дома от сторожевого тополя прогремела короткая автоматная очередь и послышался тонкий, захлебывающийся Валеркин крик, быстро оборвавшийся после еще одной очереди. Артем едва не застонал от злобы и боли. Дурак. Зомбак «медленный» – вот он кто. Ясно, что бандюки знали про пост от белореченских и ждали на этом конце деревни, когда часовой с него побежит за помощью. Вот теперь точно все… А хотя… Вряд ли они знают, что он тут сидит, мелькнула трусоватая мыслишка. На гнездах всегда по одному дежурили, и белореченские об этом в курсе. И тем более они могут не знать, что Артем на покос не уехал, – он ведь туда действительно собирался, да приключилась с ним какая-то зараза: нос потек, глаза заслезились. Странно вообще-то после Хрени он вообще ни разу не простужался, но батя сказал, что это не простуда, а аллергия, скорее всего на тимофеевку: она как раз зацвела. При чем тут тимофеевка, Артем не понял, но с удовольствием согласился не идти на покос, пока батя не сходит к Кузнецу, у которого как раз были таблетки от этой хвори. Если не шуметь, можно и отсидеться – вновь прокралась в мозг предательская мысль.

– Хрен тебе, а не отсидеться, – зло прошептал Артем самому себе и стал терпеливо ждать, когда кто-нибудь из нападавших подойдет на расстояние верного прицельного выстрела.

«Крестовые» на том конце поговорили по рации, и совсем рядом с тополем нарисовался высокий плосколицый азиат с автоматом.

– Да… один, всо вроди, – сказал он кому-то. Артем уже собрался его валить, однако азиат махнул рукой, и к нему из-за домов начали подходить еще двое. Артем, тихо выдохнув, снял палец со спускового крючка, решив подождать, пока все не сойдутся. Судя по всему, «крестовые» пошли на деревню большими силами. Он прикинул: здесь трое, и с того края – как минимум шестеро, включая гада-белореченца, а может, и больше.

«Крестовые» – так они недавно себя называть стали. Раньше – просто там зона была, года полтора даже спустя после Хрени, про нее ничего и не слышно было. А потом что-то у них произошло, вот и взялись он себе кресты на щеках малевать и стали гораздо более дисциплинированными. Слухи про них какие-то доходили, но были смутными и жутковатыми. Васильевка с «крестовыми» жила в общем-то мирно, платя положенную дань, и те не стремились вмешиваться в жизнь деревни. Один раз, правда, трое отмороженных «крестовых», которых невесть как занесло в их глухомань, изнасиловали неподалеку от деревни Веру, Кузнецову дочку, забрав ее потом с собой. Не учтя, правда, того, что Васек тогда был неподалеку и все видел. Они с Васьком, батей и еще парой человек тогда быстро нагнали похитителей как раз недалеко от ржаного поля. В скоротечном бою одного из «крестовых» убили, а двое сами покидали оружие. Артем до сих пор помнил страх, даже не страх, а недоумение, что ли, стоящее в глазах одного из них, черного горбоносого кавказца, когда, помолившись, по приказу бати они с Васьком принялись вырезать его товарищу руки из плечевых суставов. Вроде как сам процесс того, что делают с его друганом (а потом сделали и с ним), он понимал, но никак не хотел осознать, что это делают с ним они. Вроде как не могут они с ним такого. Кто-то другой может, но только не эти.

Они тогда неплохо попитались с тех бандюков, и оружием и патронами, и даже сделали две неплохие заначки – на будущее. На сторожевых зомбаков «крестовые» не годились – больно уж приметные. Так что то, что от них осталось, оставили там, чтобы заодно уж и кабанов отвадить. Про случай этот, понятно, никому не говорили, даже и белореченским. Только вот Артем вспомнил внимательный взгляд одного из пацанов из соседней деревни, когда как-то по весне столкнулись на охоте на глухаря они с батей – и такой же пацан со своим отцом-белореченцем. Пацан тогда внимательно присматривался к трофейному дробовику отца, снятому им в том бою с трупа убитого первым бандита. Ружьецо действительно было славным, хорошего боя. И приметным – ни у кого в округе такого больше не было. Вот пацан и смотрел на него, но не так чтобы восхищенным взглядом, а будто силился вспомнить, у кого он его уже видел. Они тогда быстро разошлись, но Артем помнил, что, оглянувшись, заметил, как белореченский пацан что-то быстро говорит своему отцу. Вот, видно, и «слили» соседи их «крестовым», раз уж такой удобный случай вышел, подумал с горечью Артем. Жаль, что вместо глухарей их тогда не «скрали».