Книга Инферно. Последние дни - Скотт Вестерфельд

Я оглядел собравшуюся толпу; большинство слушателей толькочто примчались с Индиан-роу, еще с карри на губах. Восхищенное выражение ихподнятых вверх физиономий вызвало во мне чувство зависти. С тех самых пор, какмы стали играть с Захлером, я воображал себе нашу публику наподобие этой:онемевшую от удивления, наэлектризованную, выдернутую из повседневности за уши.А теперь эта безумная женщина, с ее волосами и макияжем рок-звезды, буквальнозагипнотизировала их. К чему тогда наши риффы, и соло, и песни, если все, чегохочет толпа, — это лавина диких криков и разгромленная мебель из «Икеи»?

Однако, когда первый шок прошел, их восхищение сменилосьчем-то несравненно более мерзким. Совсем скоро люди стали смеяться, показыватьпальцами, а шайка каких-то мальчишек ритмично орала: «Прыгай, прыгай, прыгай!»Сверкнула вспышка камеры, запечатлевая дьявольское мерцание в глазах женщины. Унекоторых в руках поблескивали голубые экраны сотовых телефонов. Интересно,звонят в полицию или ближайшим друзьям, чтобы те тоже не пропустили зрелища?

Одна из зрительниц, низко пригибаясь, проскользнула вопасную зону и выхватила из-под груды компьютерных кабелей и удлинителей черноеплатье. И тут же ринулась обратно, прижимая платье к груди, как если бы простосняла его с вешалки. Другая бросилась следом и схватила охапку журналов.

— Эй! — закричал я.

В мои намерения входило напомнить, что это не мусорнаясвалка — может, когда женщина успокоится, она захочет вернуть свои вещи, —но тут полетели компакт-диски.

Блестящие пластиковые футляры с ними посыпались на улицу,словно град, и каждый сопровождался пронзительным криком из окна.

Мародеры отступили — сейчас женщина кидала диски прицельно,и это были поистине смертоносные снаряды. В смысле, компакт-диски сами по себене могут причинить особого вреда, но футляры имеют острые углы и придаютдополнительный вес.

И потом я увидел ее: из окна высунулся гриф электрогитары, азатем и вся она — «Фендер Стратокастер»[5] середины семидесятых,с золотыми звукоснимателями и хамбакерами, желтовато-кремовым корпусом и белойнакладкой.

Я сделал шаг вперед и вскинул руку.

— Постой!

Безумная сердито уставилась на меня сверху вниз, прижимая«Страт» к груди. Тушь размазалась по лицу, словно черная кровь. Руки нащупалиструны, как будто она собиралась играть, а потом она испустила последний,жуткий вой.

— Нет! — закричал я.

Женщина выронила гитару.

Она падала, переворачиваясь в воздухе, изящные металлическиедетали посверкивали в свете уличных фонарей. Я уже бежал, спотыкаясь оразломанный пластик и спутанную одежду, думая о том, что в моих руках четырестакостей, и спрашивая себя, сколько из них сломает изделие из твердойлакированной древесины после падения с высоты в тридцать футов.

Однако я просто не мог допустить, чтобы она разбилась…

Потом свершилось чудо: гитара остановилась в полете,зацепившись ремнем за угол пожарной лестницы, где и повисла, угрожающевращаясь.

Я затормозил, по-прежнему глядя вверх.

— Иди сюда! — крикнул кто-то.

Я на мгновение опустил взгляд: девушка моих лет, с короткимичерными волосами и в очках в красной оправе, выдергивала что-то большое иплоское из-под груды вещей, рассыпая во все стороны столовое серебро.

— Поосторожней, — сказал я, кивнув на висящий«Страт». — Она вот-вот упадет.

— Знаю! Возьмись за другую сторону!

Я в недоумении снова перевел взгляд на девушку. Встряхнуввытащенное из груды одеяло за два угла, она резким движением развернула его вмою сторону. До меня наконец дошло, и я ухватился за два других угла.

Мы отступили друг от друга, натягивая одеяло, и посмотреливверх. Гитара над нами вращалась все быстрее и быстрее, словно ребенок,раскручивающийся на качелях.

— Поосторожнее, — сказал я. — Это семьдесяттретий год… в смысле, она по-настоящему ценная.

— С золотыми звукоснимателями? — фыркнулаона. — Скорее, семьдесят пятый.

Я уставился на нее.

— Падает! — закричала она.

Гитара сорвалась, все еще крутясь; металлические частиблестели, ремень молотил по воздуху. Упала она между нами тяжело, словномертвое тело, чуть не выдернув одеяло из моих рук. Ее инерция толкнула насобоих вперед на несколько шагов, и внезапно мы оказались практически нос кносу.

Ужасного грохота, однако, не последовало — «Страт» неударился о мостовую.

— Мы спасли ее! — воскликнула девушка, сияя каримиглазами.

Я перевел взгляд на гитару, в полной безопасностипокачивающуюся на одеяле.

— Точно. Спасли.

Потом пожарная лестница снова зазвенела. Мы вздрогнули иглянули вверх. Но нет, больше ничего не падало, просто с шестого этажаспускались к обезумевшей женщине двое. Правда, они не шагали по ступеням, апрактически летели, перехватывая руками поручни, грациозные, как скользящие попотолку тени, создаваемые фарами проезжающих мимо автомобилей.

Я с благоговейным страхом провожал их взглядом, и тутдевушка рядом со мной прокричала наводящее ужас слово:

— Духовка!

Кувыркаясь, она падала из окна прямо на наши головы,стеклянная дверца распахнута, во все стороны летят крошки…

Мы завернули «Стратокастер» в одеяло и побежали.

2. Тадж-Махал [6]

ПЕРЛ

— Ты понимаешь, как это странно?

Симпатичный парень нахмурился, все еще с вытаращеннымиглазами и тяжело дыша.

— Ты имеешь в виду что-то конкретное? На мой взгляд,все это было странно.

Я улыбнулась. В наши дни, конечно, все относительно. Нужнохвататься за любое проявление нормальности. Люди сходят с ума во все времена;важно то, как они сходят с ума.

Мы взяли «Страт» и свернули за угол — за два угла на самомделе, а потом я, ничего не объясняя парню, вывела его на свою улицу. Мой домбыл прямо напротив нас, но я пока не была уверена, хочу ли, чтобы он знал, гдея живу, даже если он относился к тому типу парней, которые готовы ловить«Фендер Стратокастер» голыми руками. И чего я уж точно не хотела — это чтобымама вернулась домой и обнаружила меня на лестнице с незнакомым симпатичнымпарнем и потрепанным постельным покрывалом. Она может сделать неправильныйвывод. Фактически она обязательно сделает неправильный вывод.