Книга Последний из рода Мэллори - Кей Торп

— Но при данных обстоятельствах не будет ли это дополнительной тратой вашего и моего времени? — сухо спросил он.

— Я не заметила, чтобы вашего приема ожидал еще кто-нибудь, — настойчиво произнесла Ванесса с решимостью, которая удивила ее саму.

Экзаменатор взглянул на нее так, что ей показалось, будто он смеется над ней.

— Вы очень настойчивая молодая особа, — заметил он. — Все же, поскольку я признаю, что вы находитесь здесь частично по моей вине, и если это доставит вам удовольствие… — Он указал на стул возле стола. — Присаживайтесь. Вы собирались рассказать мне об этой вазе. Сказали, кажется, что она французская?

— Да.

То, что он явно забавлялся, вызвало у Ванессы новый приступ гнева, и это, как ни странно, добавило ей уверенности. Голос ее зазвучал твердо и решительно:

— Это ваза с фабрики Святого Клода. Дата изготовления… середина восемнадцатого века… Определенно, не позже семидесятых годов.

Мистер Мэллори ничем не выдал своего мнения по этому поводу.

— Почему вы так решили?

— Буква «Т» добавлялась с тех пор, как директором фирмы стал Анри Труа. Это было в 1722 году, — пояснила Ванесса. — В 1773 году фабрика сгорела. Ее с тех пор не восстанавливали.

Мистер Мэллори молчал, и, посмотрев на него, девушка заметила в его голубых глазах неподдельное удивление, заставившее ее смешаться так, что на щеках выступил легкий румянец.

— Правильно, — произнес он, уже не сводя пристального взгляда с ее лица. — И мне нравится, как вы это изложили. Точность и краткость — редкое сочетание. Особенно, я бы сказал, у женщин.

Он поддразнивал ее, и Ванесса чувствовала это, но уже окончательно овладела собой. Между ними вырастали барьеры, но тем не менее Ванессе удалось произвести впечатление, и успех принес ей некоторое удовлетворение, хотя, конечно, вряд ли это имело какое-то значение. Мужчина перед ней не из тех, кто быстро меняет свое мнение. Согласившись на продолжение собеседования, он просто дразнил ее и забавлялся, не принимая всерьез.

Вдруг мистер Мэллори сдвинулся с места, отошел от окна, у которого стоял до сих пор, и, подойдя к столу, сел напротив девушки. Из портфеля он вынул пачку фотографий и положил их перед Ванессой.

— Посмотрим, что вы на это скажете, — произнес он. — Я хочу, чтобы вы назвали стиль, период и кратко описали каждый предмет.

Спустя пятнадцать минут Ванесса чувствовала себя так, словно ее пропустили через мясорубку. Нет, он ничего не сказал. Этого и не требовалось. Она просто перехватила его насмешливую улыбку, когда заколебалась всего на мгновение, зная, что любая оплошность будет встречена с сарказмом. Однако сознание этого снова словно бы подхлестнуло ее, заставило сконцентрироваться и начать соображать ясно и четко. Она знала, что хорошо справляется с заданием, но ей требовалось еще сосредоточиться, чтобы уже с полным вниманием закончить предложенное упражнение, пока силы окончательно не истощились.

— Ну, мне остается только поздравить вас. Вы хорошо разбираетесь в этой области, — произнес экзаменатор, когда она закончила. — У вас хорошее чутье и память. Где вы научились этому?

Ванесса испытала некоторое удовлетворение от этой похвалы, хотя тут же одернула себя: это еще не означает, что его позиции пошатнулись.

— Меня воспитывал дед с десятилетнего возраста, — ответила она. — У него в Челси был антикварный магазин, и я помогала ему прибирать и содержать в чистоте хранившиеся там предметы. Тогда я впервые заинтересовалась всем этим. Позже дед стал брать меня на аукционы и распродажи, а еще мы проводили много времени в музеях и галереях. Он учил меня, как надо правильно осматривать вещи. К счастью, у меня действительно хорошая память, и это не раз выручало меня.

— Несомненно. Хотя я думаю, вы все же согласитесь со мной: способность удерживать в памяти определенные факты не заменяет собой практических навыков в обращении с самими предметами и изучении их. Вам повезло, что у вас была такая возможность и что рядом оказался такой человек, как ваш дед, который хотел передать и передал вам свои знания.

Возникла небольшая пауза, потом он сказал, задумчиво глядя на нее:

— Ваш дед… Это, случайно, не Джозеф Пейдж?

— Да… — Ванесса уставилась на него с удивлением. — Вы знали его?

— Не слишком хорошо. Я купил у него пару великолепных дуэльных пистолетов года три назад. — Мистер Мэллори откинулся на спинку стула и улыбнулся девушке неожиданно обаятельной улыбкой, которая сразу сделала его моложе, — с первого взгляда Ванесса решила, что ему тридцать три — тридцать четыре.

— Очень необычный человек для бизнесмена. Я помню, что мне пришлось приложить чертовски много усилий, чтобы заставить его назначить цену. Казалось, его гораздо больше интересовало то, что я собираюсь делать с этими пистолетами дальше.

Ванесса рассмеялась, вспоминая:

— Да, таким был мой дед. Он должен был убедиться, что каждый предмет, который он продает, попадает в хорошие руки. Каждая вещь, говорил он, должна быть отдана в заботливые руки, как ребенок, которого отдают на усыновление.

— К сожалению, в наши дни это не всегда бывает возможно, теперь вещи становятся лишь символами определенного положения, — сухо заметил мистер Мэллори. — Однако я поддерживаю позицию вашего деда.

В течение нескольких мгновений он внимательно рассматривал девушку.

— Не припоминаю, чтобы видел вас в магазине.

— Вероятно, я была на распродаже. В последние два года я в той или иной степени отвечала за закупки.

— Вы все время употребляете прошедшее время, — заметил он. — Не означает ли это, что ваш дед уже больше не занимается своим делом?

Ванесса тихо сказала:

— Он умер три месяца назад.

— Понятно. — Мистер Мэллори не сделал попытки выразить обычные бессмысленные соболезнования, которые посторонние люди всегда считают необходимыми. — И вы считаете, что не сможете управиться с магазином одна?

— Все не так просто. — Девушка отвернулась к окну, вспоминая недели, прошедшие после смерти деда, внезапный шок, вызванный потерей, которая сразу ослепила ее, не давая взглянуть на реальное положение вещей. Она снова заговорила так, словно обращалась к себе самой: — Он не был деловым человеком… он мог даже продать что-то с ущербом для себя кому-нибудь, кто отвечал всем остальным его требованиям, но был не в состоянии заплатить за вещь настоящую цену. Я давно знала, что он тратит все сбережения на свой магазин, но что я могла поделать? Это были его жизнь и его деньги, и он был счастлив.

— Итак, вам пришлось пустить имущество с молотка? — тихо спросил мистер Мэллори. Он чертил что-то карандашом на странице блокнота, не глядя на собеседницу. — И что же вы делали с тех пор?

— Ничего. — Она быстро добавила: — Продажа состоялась всего две недели назад. Новый владелец разрешил мне оставаться в квартире, пока я не найду что-нибудь другое, а я взамен временно помогаю ему.