Книга Особое чувство собственного ирландства - Пат Инголдзби
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Рори Галлахеру[2]
«Одинокому воину»
Спасибо за музыку.
Правительство отвечает за эту страну. Потому я и адресую это письмо Правительству. Дорогое Правительство, сегодня хлестало дождем. И к тому же было очень холодно. Я видел на тротуаре по крайней мере троих детей этого народа. Они просили милостыню. Я прохожу через центр Дублина дважды-трижды в день. И всегда на земле сидят малолетние дети с протянутой рукой. У этих детей отняли детство. У них те же права человека, что и у любого ребенка в этих краях. Однако дети вынуждены сидеть на улице в лютую стужу и выпрашивать у прохожих мелочь. Это прискорбно неправильно. Прошу вас действовать незамедлительно. Прошу вас не сходя с места положить этому конец. Сделайте что-нибудь сейчас же. Мы всё твердим, какой это ужасный позор, твердим, что такого нельзя допускать. Но дни идут, а дети всё там же. Я заметил, что у одной девочки на О’Коннелл-стрит[3] скверный кашель. Она плакала. Если бы мне пришлось стоять на таком пронизывающем холоде и под дождем, я б тоже заплакал. Обдумайте, прошу вас, возможность назначить министра по правам детей. С детьми в Ирландии творят что-то страшное. Некоторые дети боятся ходить в школу. Просыпаются по утрам с тошным страхом под ложечкой. Я знаю, что министр образования[4] делает все от нее зависящее, чтобы разобраться с травлей в школах. Но у министра много других забот. Не знаю точно, какой именно министр занимается кошмаром полового насилия над детьми. Но, думаю, пришло время назначить специального министра и возложить на него полную ответственность за всех наших детей. Такого министра, какой приглядит за тем, чтобы никому среди нашей молодежи не отказывали в бесценном даре детства, исполненного радости и чудес.
За несчастных детей, вынужденных побираться на наших улицах, некому замолвить слово. Одному Богу известно, каково им. Что им ни скажи, они обычно отвечают просьбой дать им немножко денег — вот до чего привыкли попрошайничать. Вы в ответе за эту страну. Наши дети — очень особые граждане. Они заслуживают лучшего, чем жизнь на подаяние. Прошу вас, вынесите эту важнейшую тему на обсуждение в Дойль[5]. Прошу вас положить конец этой позорной эксплуатации наших самых уязвимых граждан.
Прошу вас, беритесь за дело немедля.
Это ваш долг перед детьми нашей страны.
20:25. Молодая женщина сидела на тротуаре у стены в Темпл-Баре[6], просила помочь ей хоть немного. Рассказала мне, что недели две назад побиралась на мосту О’Коннелл[7]. Было семь часов вечера. Молодой прилично одетый парень влез рядом с ней на парапет и уселся там. А затем сознательно опрокинулся спиной в реку. Она пыталась найти подмогу. Пробовала остановить поток прохожих, но все без толку, потому что она пэйви[8]. Просто шли себе дальше. В конце концов она добилась от кого-то, чтобы ее выслушали, послали за «скорой» и выловили юношу из реки. Она не сказала, остался он жив или погиб. Возможно, не знала.
21:05. У входа в магазин на Графтон-стрит[9] сидела старуха. Лицо в синяках. Попросила у меня сигарету, я отдал ей всю пачку. Старуха сунула руку под пальто, вытащила оттуда радиоприемник и протянула мне. Настаивала, чтобы я его взял, но неправильно это — уходить с хорошим приемником в обмен на пачку сигарет. Спросил, почему приемник ей не нужен, она ответила, что у нее нет батареек. Я попросил ее подождать, пока схожу в лавку дальше по улице и раздобуду батарейки. По дороге к лавке я разминулся с парочкой пеших патрульных из Гарды[10], направлявшихся к тому же парадному входу. В лавке батареек не оказалось. Когда я вернулся, старухи уже не было.
21:30. Молодой человек сказал, что ему шестнадцать. Смышленый, вразумительный, улыбчивый — и бездомный. Знает все хорошие сквоты. Придумал, как ему жить, чтобы получалось регулярно мыться, чисто одеваться и не вляпываться в неприятности. Когда ему было четырнадцать, он жил в ночлежке для бездомных мальчиков. Затем ночлежку закрыли и всех выселили. Применив смекалку, он пролез обратно, чтобы еще некоторое время пользоваться бесплатным электричеством и отоплением. Сказал, что, когда ему исполнится восемнадцать, он надеется уехать в Америку и посмотреть, как там дело пойдет.
22:00. На Дейм-стрит[11] меня окликнул мужчина, завернутый в одеяло. Сказал, что хотел бы поделиться со мной мудростью. Он записал ее на листке, вырванном из тетрадки. О том, как часто мы ошибаемся, заранее судя о людях по их внешности. С ним самим люди так поступают всегда — потому что он бродит ночами по улицам, завернувшись в одеяло.
22:30. Сижу в баре «Рампоулз», слушаю блюзы «Парчмен Фарм»[12]. Человек в одеяле — за окном, очень счастливо пляшет под музыку. Его мудрость надежно припрятана под одеялом.
