Книга Сообщники поневоле - Алёна Снатёнкова

- Марусь, - говорит в трубку Смирнова.

Чтобы ответить на звонок, мне пришлось твердым знаком выкрутиться. Телефон плечом придерживаю. Сумка в руках, но я еще умудряюсь ногой ее подталкивать.

– Ты где?

- Я бы в рифму ответила, но тут люди кругом. – Злюсь, бурчу, возмущаюсь. Говорю же, ребенок.

- Бегу навстречу. Стой на месте.

Ага. Посреди дороги я стоять должна? Нет уж, спасибо. Жить еще хочется.

Правая нога, левая, тяжелый вздох. Правая, левая, желание лечь и превратиться в лежачего полицейского. Правая, левая…

А-а-а.

Сумки в одну сторону, Маруся в другую, дятел, в которого я врубилась, стоит на месте.

Чтоб его блохи покусали.

Когда я только переехала в большой город, то выучила две фразы: «Не знакомлюсь» и «Куда прешь?».

Сейчас мне пригодилась одна из них.

- Куда прешь? Чуть не убил человека, – в сердцах воскликнула, когда подскочила и ушибленную задницу потирать начала. – Гад.

Ой, а он и не гад вовсе.

Высокий такой, темноволосый. И глаза голубые-голубые, будто на небо гляжу. А лицо… кому он душу продал, чтобы иметь такие идеальные черты? В общем, я чуть слюной не подавилась.

- Смотреть вперед научись, ненормальная!

Отмена слюны. Отмена. У него вместо языка во рту змея ядовитая. А я этих противных терпеть не могу. Стоило слово сказать, как все впечатление испортил.

– Ну-у. Долго еще глазеть будешь? Я на овечьи взгляды не ведусь. Стремный подкат прошлого века.

- Че-го? Какие на фиг подкаты? Ты меня с ног свалил. Ой, мамочки…

- Плохо? В обморок падаешь? Валяй. Много вас таких попадало. Только заваливайся так, чтобы людям было удобно через тебя переступать.

Вот же… Черт, да я слов подобрать не могу, чтобы описать, какой он дубина.

Руки сжались, врезать по наглой физиономии хочется, но даже в прыжке до носа его не дотянусь. Хм…

Бинго.

Спасибо, мамуля. Прости, мамуля.

Пока осел лает, я к сумке лечу, легким движением руки вытаскивая из нее ту самую баночку с малинкой. Открыть ее - дело одной секунды, еще одна, и содержимое красиво стекает с белой футболки паршивца.

- Приятного аппетита, баран. Не подавись.

Сказала. Голову кверху задрала, плечи расправила и с видом, будто сумка пять граммов весит, в закат укатила, пока он не очухался и не закопал меня на этом тротуаре.

М-да. И как Смирнова себе умудрилась жениха найти, если кругом одни уроды ошиваются?

΅

Глава 2

- Прям всю-всю банку? – вздыхает подруга, еще раз в сумку мою заглядывая. – Совсем ничего не осталось?

- Нет, блин, я половину на него вылила, а другую тебе приперла. Насть, конечно, всю. Ты бы слышала, как он разговаривал. Да от барана пафосом и самоуверенностью за километр несло. Не была бы я такой скря́гой, я бы ему еще и курицу на голову надела. – Уже час прошел после того, как я на гада натолкнулось, а меня до сих пор трясло от возмущения.

Знаете, такая поздняя реакция. Я ж только от него отошла, так в голову тысяча вариантов прилетела, как можно было ему ответить:

- Ты часом не засранец по гороскопу?

- Тебе зубы жмут или глазами не дорожишь?

Ну, и самое мощное:

- Слышишь ты, сырье для пробной версии фотошопа, не нарывайся.

 Или не отвечать, а сразу между ног заехать. Ага. Нечего таким скворцам размножаться.

Бр-р-р.

Маруська на пределе.

- Точно раньше не видела его?

Села на диван, размышляя. По психушкам я не разгуливала, в зоопарке не была, где там еще психи обитают?

- Не, я бы запомнила. Ладно, забыли о нем. Ты мне лучше расскажи, что там за Славик и какой таракан тебя укусил, раз ты замуж за него собралась? Я только одного Вячеслава знаю. Из параллельной группы который.

- Что? – Ой, у Смирновой аж пирожок из рук выпал. Благо реакция хорошая. В полете поймать успела. Не то б я ее… Уф-ф-ф.  – Тот очкастый? Не-е-ет, конечно.

- Ну, знаешь. Тебе не угодишь, подруга. То ныла, что старой девой останешься, а то носом вертишь, будто Мисс Мира шестьдесят восьмого года. Еще скажи, что твой Славик – Брэдли Купер на русских запчастях.

- Сажина, вот только ты можешь так брякнуть. Слава, он… Идеальный.

Угу. А мы точно о Славе говорим, а не о конфетках? Только последние могут быть идеальными.

- И где ты с ним познакомилась?

- Да возле нашего подъезда и столкнулись. Я в магазин выходила и дверью его случайно ударила. Марусь, все как в кино. У него телефон из рук выпал и разбился. А ему другу позвонить нужно было. Ну, я предложила свой. И…

- Поняла. Можешь не продолжать, – перебиваю ее, потому что мыльные мелодрамы терпеть не могу. Они скучны и наигранны. – Говори фамилию своего рукожопого будущего мужа. Лет ему сколько?

- Двадцать два. Вячеслав Обашкин. Ты его в гугле найти хочешь?

- Он что, такая важная птичка, что в гугле есть? Инстаграма для него достаточно будет. Стоп. Обашкин? Серьезно? Ты собралась стать миссис Обашкиной?

Нет, она точно заболела. Да ни одна баба в здравом уме не подпишется на такое. За исключением мамы этого Славика. Простите, тетя, но я вас не знаю. Могу говорить все что захочу.

- Нормальная у него фамилия.

Угу. Самая ненормальная из всех ненормальных.

Блин, профиль закрыт. Даже лица не разглядеть. По хэштегу глянуть, что ли?

- Марусь, прекрати, – телефон выхватывают из моих рук и на односпальную кровать бросают. – Я влюбилась. Вот знаешь, прям до бабочек в животе. Я когда голос его слышу, мне кажется, что с ума схожу. Он такой заботливый, внимательный. На следующих выходных поедем к моим родителям знакомиться. Представляешь?

- Все-таки залетела? – А что? Какие еще варианты в девятнадцать лет после месяца знакомства ехать с родителями знакомиться? То ли дело я. Вот когда в тридцать замуж соберусь выходить, прям перед загсом и познакомлю. Зачем раньше времени ремонт в квартире делать? А мама затеется, если я только намекну на предстоящие смотрины.

- Ты что? Да мы даже не… В общем, ничего не было.

Хм, верю. Когда Смирнова врет, у нее нос чешется. Эффект Пиноккио. Она подсознательно проверяет свой пятак. Вырос или нет?

Вот что значит хорошо человека знать. Обмануть друг друга просто нереально. И я правда верю, что Смирнова влюбилась окончательно и бесповоротно. Год ее знаю и могу сказать, что не в те времена она родилась. Она ж у меня аленький цветочек. Та, кто любит на подоконнике сидеть и письма Пушкина читать. Мало того, она и не общалась раньше ни с кем. Хотела принца на белом коне, а вокруг только кони и бегали, поэтому девичье сердечко тосковало.