Книга ГРУ против МИ-5 и ФБР. Скандал-63 - Геннадий Соколов

Иванов был рад попасть на флагман Черноморского флота. Ему хотелось быть именно морским артиллеристом. С пушками, полагал он, интересней дело иметь, чем со штабной картой. Своим ребятам на линкоре молодой морской командир, не стесняясь, без ложной скромности говорил следующее:

— Вы все здесь работаете на меня, чтобы мои двенадцать стволов по морю катать.

На первых же учениях, в которых был задействован линкор, старший лейтенант Евгений Иванов положил все снаряды главного калибра точно в цель и занял первое место среди морских артиллеристов Черноморской эскадры.

Второй «ромб» украсил его китель в 1953 по окончании Академии Советской армии — альма-матер военной разведки страны.

Неопределенное название этой академии стало притчей во языцех. По идее оно должно было закамуфлировать истинное предназначение вуза. На деле же эффект получался обратный. Необычное название само по себе указывало на особый характер академии, её принадлежность к военной разведке. Главное разведывательное управление Генерального штаба Советской армии было создателем этой элитной академии и полностью контролировало её работу, внимательно и скрупулезно присматриваясь к каждому из слушателей. Руководитель академии числился одновременно и заместителем начальника ГРУ ГШ.

Вся работа Академии Советской Армии была строжайше засекречена. Её выпускники становились кадровыми разведчиками легальных и нелегальных резидентур ГРУ за рубежом, руководящими работниками разведывательных служб в действующих частях регулярной армии, авиации и флота, а также сотрудниками центрального аппарата Главного разведывательного управления.

Данные об учебе и вузовских «ромбах» Иванова, возможно, и были известны британской или норвежской контрразведкам. Однако информация о происхождении их «подопечного» и его родственных связях никак не могла быть им известна. Ее, впрочем, как ни странно, полностью не знали даже в Центре — штаб-квартире ГРУ ГШ.

По материнской линии Иванов был выходцем из дворян. В советские годы (по понятным причинам) факт этот тщательно скрывался семьей Ивановых, дабы избежать возможного ареста потенциальных «врагов народа».

Мамой будущего именитого разведчика была Мария Леонидовна Каурова — дворянка из древней графской фамилии Голенищевых-Кутузовых. Той самой, к которой принадлежал ее знаменитый родственник — фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов, волею императора Александра I возглавивший русскую армию в войне 1812 года с французами и разгромивший напавшие на Россию войска Наполеона Бонапарта.

Мария Леонидовна была ровесницей грозового двадцатого века, так что ей недолго пришлось пожить во дворянстве. Октябрьская революция 17-го года лишила ее дворянских привилегий. Да кроме того, оставила ее, совсем еще юную девушку, не только без родителей, но и без каких-либо средств к существованию. Советская власть вела решительный бой с дворянством. Так что Марии Леонидовне Кауровой с молодых лет пришлось на себе испытать, что такое и холод, и голод.

Если бы она не отважилась тогда изменить во всех документах свою родословную, вряд ли бы состоялся ее брак с Михаилом Ивановым, а значит, и не появился бы 11 января 1926 года на свет божий их сын Женя.

Отец Евгения Михайловича, в отличие от матери, был простым крестьянином из Мытищ — небольшой тогда подмосковной деревеньки. Звали его Михаил Парменович Иванов. В Первую мировую войну он служил в царской армии рядовым, а после революции поступил на военную службу в Красную армию и вскоре стал командиром.

Его воинская часть квартировала одно время в Пскове. Там они и познакомились с Марией Леонидовной. Лишившись родителей, она вынуждена была, чтобы содержать себя и малолетнюю сестру Анну, пойти работать на местную табачную фабрику, где на всю жизнь приучилась безудержно курить. Ну а Михаил Иванов, как ни странно, не только не курил, но и не пил спиртного до конца своих дней. Хотя отец и мать Иванова были людьми разного происхождения, жили они, что называется, душа в душу.

Женькино детство прошло в бесконечных переездах на новые места службы отца: Псков и Витебск, Белый и Гродно, Каунас и Рига. Менялись города и казённые квартиры, школы и дворы. Переезды в разные республики Союза заставили его с детства учиться говорить на разных языках. Живя в Витебске и Гродно, например, он выучился говорить по-белорусски. В Каунасе и Риге — по-литовски и по-латышски. Кроме того, в средней школе Женя Иванов неплохо выучил и немецкий. Ну а позднее, на службе в ГРУ, он блестяще освоил сначала норвежский, а затем и английский языки.

Эта привычка быстро схватывать разговорную речь основательно пригодилась ему в работе. Жизнь в военных городках приучила юного Женьку к обращению с техникой. С ней он всегда был на «ты». Ещё мальчишкой Иванов-младший научился водить отцовскую «Эмку» и приписанный к гарнизонной кухне грузовик «ЗиС-5». Успешно овладел обращением с рацией. Ну а стрелять из офицерского пистолета или солдатского карабина, бросать противотанковую гранату и пользоваться противогазом он умел не хуже любого солдата. Кроме того, парнишка стал разносторонним спортсменом. Получил спортивные разряды по боксу и гребле, лыжам, волейболу и даже шахматам.

Михаил Парменович отбыл на фронт в первую неделю Великой Отечественной войны. Прощаясь с Женей на вокзале, он крепко обнял сына и сказал:

— Ты теперь в семье за главного. Вернусь, с тебя спрошу.

Вернулся он полгода спустя. С двумя самыми почетными в стране боевыми наградами — орденом Ленина и орденом Боевого Красного Знамени. А ещё — с тяжелейшей контузией, после которой он прожил не слишком долго.

Началась многотрудная полуголодная-полухолодная жизнь на Урале в эвакуации. Мать с сестрой работали на заводе. Отец после госпиталя был комиссован и получил работу в Свердловском городском военкомате. Женька учился в средней школе.

Ещё до войны в Витебске отец, чтобы сын не болтался без толку на улице, отправил его учиться в школу не восьми, а семи лет отроду. Эта разница в один год вышла потом Женьке боком. Когда в Свердловске он учился в десятом классе, все мальчишки уже были призваны на военную службу. Вот он и сидел в классе, состоявшем только из девчонок. В одну из них — Гальку Жигареву — он был в ту пору по-детски влюблен.

Тогда ему, правда, было невдомек, что он встретится с ней двадцать лет спустя, в Лондоне, куда она приедет женой его приятеля Анатолия Белоусова, заместителя военно-воздушного атташе. Но это в будущем, а с 42-го по 44-й год он частенько захаживал к ней в гости. Её отец — будущий маршал, а тогда командующий авиацией Красной армии генерал Павел Фёдорович Жигарев — был направлен в Свердловск самим Сталиным, чтобы обеспечить переправку сибирским маршрутом американских самолетов, поступавших в Советский Союз по ленд-лизу.

Зайдя однажды летом сорок второго года к Галине в гости, Женька чуть было не влюбился и в Галкину подругу, застав дома у Жигаревых ещё одну очень привлекательную девушку, тогда ему незнакомую.

На вид этой незнакомке было лет шестнадцать. Стройная, голубоглазая, с копной рыжих волос на голове, она сразу понравилась ему.