Книга Тарра. Граница бури. Летопись вторая - Вера Камша

— Она нравится тебе?

— Пожалуй, да… И потом, она моя Эфло д’огэр.[1]

— Что? — Эмзар непроизвольно вздрогнул. — Ты понимаешь, что говоришь?!

— Вполне. В нашей семье всегда чувствовали подобные вещи. Потому-то я и молчал, когда решалось, идти ли ей в Корбут с Рамиэрлем. Я был не вправе вмешиваться.

— Проклятье, — Эмзар с силой стиснул резной подлокотник, — я так хотел, чтоб она ушла… И вместе с тем выпускать ее из рук опасно.

— Опасно было бы отдать ее Примеро. Успокойся. — Астен с неподдельным участием взглянул в лицо брату. — Избежать встречи с судьбой еще никому не удавалось, другое дело, что ее исход зависит и от нас тоже.

2

Эстель Оскора

Я в очередной раз любовалась своим отражением в роскошном зеркале. Отражение было куда менее роскошным, но меня оно устраивало, так как подтверждало, что я — это все-таки я.

Среди эльфов я выглядела не более уместно, чем лошадь на крыше. За немногие дни, проведенные среди народа Романа, я познала истинную красоту и при этом уразумела, что совершенство неизбежно вызывает жалость. Эльфы были прекрасны, но в них ощущалось нечто обреченное, исчезающее, изломанное… Я так и не поняла, нравятся ли мне эти создания, мои глаза были слишком очарованы, чтобы я могла еще и думать.

Мне бы уйти с Романом и его странноватыми спутниками, одни из которых мне нравились, а другие, во главе с коротышкой Примеро, вызывали отвращение, но меня не взяли. Или, вернее, не отпустили. И теперь мне предстояло переживать зиму среди болотных огоньков и иллюзий. Те, кто оставался в Убежище, не знали, не желали понимать того, что творится за границами их дивного острова, а я — я не могла не помнить о том, что оставила за спиной, и не думать о том, что же я такое… Эстель Оскора? Возможно.

Я отвернулась от зеркала, которое наверняка вздохнуло с облегчением и вернулось к отражению изысканных эльфийских вещиц. Накинув на плечи невесомую, но теплую шаль — подарок хозяина, я отправилась на прогулку.

Роман, уходя, просил меня не бродить в одиночку среди здешних красот. Разумеется, я обещала: последнее дело — заставлять уходящего в бой волноваться за тех, кого он оставляет, но слова — это только слова. Я не собиралась сидеть всю зиму в золоченой клетке. Найдет Рамиэрль Проклятого или нет, это еще не известно, а хоть бы и нашел — большой вопрос, захочет ли тот помогать и управится ли с Белым Оленем? С другой стороны, мне ясно дали понять, что, пока я жива, тварь не сможет обрести устойчивого воплощения. Принцип единобрачия у этой нечисти, к нашему счастью, доведен до абсурда, из этого следует, что за мной будут охотиться — то ли чтобы вернуть, то ли чтобы прикончить.

Я в очередной раз с отвращением вспомнила свою прежнюю жизнь. На месте Белого Оленя я постаралась бы завести себе подругу поумнее, хотя мой дражайший отец с детства готовил меня именно в супруги Оленю, или кто он там на самом деле… Всадники вроде бы звали его Ройгу… Ну и имечко! Под стать мерзкой твари, задавшейся целью сожрать Тарру со всеми потрохами. Я же со своим счастьем заячьим оказалась первой, кто попался ему под руку, чтобы не сказать хуже.

Магия Романа, сначала уничтожившая то, что я носила в своем чреве — назвать это ребенком у меня язык не поворачивался, — а потом вырвавшая меня из лап смерти, вытравила из моей памяти чувства, оставив только события. Я помнила все, чему была свидетельницей, и не испытывала ничего, кроме стыда. Я ненавидела Герику, покорно исполнявшую отцовские приказы. И вместе с тем я отдавала себе отчет в том, что это была именно я.

Это я не стала бороться за свое счастье. Это я послужила причиной смерти Стефана. Это я позволяла делать с собой все, что угодно. И в кошмаре, который случился в Гелани, я виновна не меньше отца… Каяться было глупо, надо было исправлять то, что я натворила. Никто, кроме Романа и Лупе с Симоном, не знает, что я научилась думать и разучилась слушаться, а имея голову на плечах и волю к жизни, можно горы своротить. Пока же мне лучше оставаться среди эльфов. Никакая война до весны не начнется, а за зиму я постараюсь разобраться, во что меня превратили, и, если у меня есть способности к магии, научусь хоть чему-то полезному.

Уходя, Роман сказал, что я могу доверять его отцу и дяде, а также молодому художнику, кажется, из Дома Журавля. Зато от собственной матери и сестры он меня предостерегал, словно они были его злейшими врагами. Похоже, основания у него имелись. Я сразу заметила двух красавиц, которые внимательно, не произнося при этом не единого слова, рассматривали меня, когда мы, нарушив все здешние законы, объявились в Убежище. Ни красота этого загадочного места, ни радость, обычная для избежавших смертельной опасности, ни непритворное радушие Астена не вычеркнули из моей памяти злобный взор двух пар прекрасных очей.

На их месте я бы радовалась появлению в Убежище женщины, рядом с которой их краса кажется еще неповторимей. Расставшись во время болезни с косами — моим единственным сокровищем, — я вряд ли вызвала бы ревность даже у человеческих женщин, не то что у эльфиек. И все равно в их взгляде чувствовался страх и зависть. Этого мне было не понять…

Поглощенная своими мыслями, я умудрилась забрести довольно далеко от дома приютившего меня Астена. Поселение эльфов представляло собой группу особняков, разбросанных в светлом буковом лесу. Украшенные высокими изящными шпилями, небольшими балкончиками с немыслимо красивыми решетками и прелестными статуями здания утопали в плюще, диких розах и жимолости. Ограды казались чисто символическими, хотя я уже поняла, что видимая легкость и хрупкость отнюдь не являются слабостью.

Благополучно миновав десять или одиннадцать голубоватых и серебристых строений, я оказалась на тропинке, ведущей вверх. Там находился парк и Лебединый чертог, в котором однажды меня уже принимали, и мне пришло в голову повторить свой визит. В конце концов, Роман велел мне доверять Эмзару, так отчего бы не познакомиться с ним или по крайней мере с его резиденцией поближе?

3

— Кто-то прошел в сад, — удивленно обронил Эмзар. — Странно, я вроде бы никого сегодня не жду.

Астен понимающе улыбнулся. Эмзар предпочитал одинокую жизнь, но под ледяной оболочкой скрывался огонь. Астен давно догадался, что у брата случаются подруги, которые приходят к нему через сад. Но не в полдень же!

— К нам решила зайти подруга твоего сына. Разве Рамиэрль не объяснил ей, что это опасно?

— Она обещала не покидать дома, но красота имеет обыкновение успокаивать. Разве человеку может прийти в голову, что здесь опасно? Да и то, что я о ней знаю, заставляет ждать неожиданностей. Геро не из тех женщин, что умеют и любят слушаться.